Волонтеры, работающие на наводнении в
Амурской области, рассказали про то, как действовала во время ЧС власть,
а местная власть – как действовали волонтеры. И те и другие были
приятно удивлены друг другом.
Всеволод Махов, координатор гуманитарной операции «Амур13»,
бывший сотрудник Красного Креста с большим опытом работы по ликвидации
последствий ЧС по всему миру
- Почему ликвидацией ЧС должны заниматься волонтеры, если есть государство? - Я участвовал в ликвидации последствий наводнения в Австрии в 2005
году. Казалось бы, такая богатая страна и мощное государство. И там
почему-то не только государство участвовало в ликвидации, но и масса
общественных, религиозных и гуманитарных организаций. Почему? Потому что
при крупной катастрофе помощи нужен вагон и маленькая тележка.
Государство предоставляет вагон – работает валом, чтобы не дать умереть
как можно большему количеству людей. Оно удовлетворяет универсальные
потребности, прежде всего в безопасности. Эвакуация, размещение во
временных пунктах, удовлетворения основных физиологических потребностей.
Здесь, в Амурской области, государство сделало эту часть своей работы
очень хорошо.
Удовлетворение всех остальных специальных потребностей, например, в
средствах гигиены для сохранении человеческого достоинства, или в
глюкометре для диабетика в отдаленном селе, ложится на плечи
общественных организации. Государство это просто не может сделать, как
длинный грузовик не может заехать в узкий поворот. Это как танком ловить
кошку.
Общество должно быть готово поддержать своих пострадавших членов
самостоятельно. Государство не может достать глюкометр одной старушке – у
него просто рук не хватает. То есть такое государство построить
теоретически можно, но в мирное время оно обойдется слишком дорого, и мы
попросту его не сможем прокормить.
- Как вы оцениваете действия местной власти? - Меня поражает, как перестроилась на условия военного времени местная
администрация. Кто к нам приходит за помощью для многодетных семей?
Управление торговли. Их сориентировали и бросили в помощь соцзащите,
которая не справляется, потому что в соцзащите резко стало нуждаться
очень большое количество людей. Точно так же на режим ЧС перевели
управление культуры. А за молочной смесью для грудничков к нам на склад
сами приезжают врачи из детских больниц. Первоначально место для штаба
нам определили в Управлении по делам молодежи. Ключи от управления до
сих пор у меня в кармане.
Михаил Петрович Кузьменко, замминистра внутренней информационной
политики области был переброшен на курирование общественной помощи и
взаимодействие с добровольцами. В том числе он курирует нас. Он нам
помогает с грузовой техникой, с информацией, с доставкой грузов. Грубо
говоря, он работает как наш разведчик. Он нам звонит и говорит – ребята,
у нас на таком то ПВР проблема – нет, допустим, мяса или крупы, можете
помочь? Или – у нас есть многодетная семья в таком то районе, нужно
детское питание, можете помочь? Мы говорим: «Не вопрос».
Мне очень нравится, как работают местные власти. Здешние чиновники,
учитывая, что их ресурсы крайне ограничены, область дотационная и крайне
небогатая, используют любые возможности, чтобы помочь людям.
Кстати при любой ЧС одними из первых нуждаются в помощи сами власти.
Представим себя на месте главы поселка, который затопило. У него во
дворе толпа людей, которые требуют помощи, ему непрерывно звонят из
района, области и Москвы и требуют информации и отчетов. Я много раз
таких глав поселков видел, и у них на лице написано желание залезть под
стол и закричать «ААА!!!» Они находятся в жесточайшем стрессе. Это
выливается в самые разные вещи, в том числе в инфаркты. В Амурской
области с инфарктом госпитализированы уже главы двух поселков, а
руководитель операции МЧС лег в больницу с камнем в почках.
- Почему в Крымске волонтеры ругали власть, а здесь хвалят? - Подозреваю, что это дальневосточный менталитет. Здесь люди привыкли
выживать и помогать друг другу. Дальневосточники намного более приятные
люди, чем кубанцы. В Крымске люди чаще говорили дайте мне побольше. А
здесь говорят наоборот – чего мне помогать, вон Вася, у него трое детей,
идите к нему. Когда началось наводнение, местное отделение союза армян
закупило на 150 тысяч рублей одежды для пострадавших, китайские
предприниматели закупили одежды на миллион. А местный фабрикант хлеба
Аршаул Седракович Аракелян раздал пять тонн хлеба даром, и потом еще
оптом продавал хлеб для гуманитарных целей по символической цене – 10
рублей за батон. В розницу батон стоит 30. И так поступали многие, весь
регион откликнулся на беду, и очень многого хорошего в людях проявилось.
Я, например, позвонил в обычную прокатную контору, чтобы взять в аренду
автомобиль, и мне скинули почти половину. Так автомобиль стоит 2300,
мне скинули тысячу. Мне даже не пришлось ничего объяснять, они меня
просто знали в лицо, потому что я участвовал в передаче «Пусть говорят»,
которую смотрел весь Благовещенск.
Михаил Кузьменко, заместитель министра внутренней информационной политики Амурской области:
- Зачем нужны волонтеры при ликвидации последствий ЧС? - Во-первых, это адресная помощь. Когда помощь распределяется населению
потоком из нескольких источников, то все равно появляются такие узкие
места, куда гуманитарная помощь не дошла. Государство работает массово, а
заслуга волонтеров в том, что они работают адресно – выезжают и
разбираются на месте с каждым случаем индивидуально. Когда органы власти
загружены настолько, что нет свободных рук, нужно принимать людей,
собирать документы, они могут не дойти до крайнего дома на улице и не
спросить – а привозили туда продуктовый набор, а есть ли в доме вода.
Может быть такие пробелы были. Волонтеры выезжали на место, опрашивали
население – что им необходимо. Узнавали, что в каком-то доме еще ничего
не получали и привозили в этот конкретный дом гуманитарную помощь.
Во-вторых, это сбор информации. Добровольцы приезжали с территории и
говорили – Михаил Петрович, а вот в этом селе вода пока не развозится. Я
выхожу на глав муниципальных образований, спрашиваю – в чем проблема,
почему воду не подвозите, в чем нужна помощь? Разбирали – бочка
сломалась. Пока идет ремонт, дали им другую бочку.
Третье – оперативность. Когда мы не успевали что-то сделать, доставить
скажем, всем постельные принадлежности, еще что-то, то можно было
перехватиться на складе у волонтеров. Эти нужды добровольцами
закрывались в острые моменты, когда люди нуждались, а мы не успевали.
Или создаются, допустим, пункты длительного пребывания. Когда губернатор
поставил задачу их оперативно создать, может быть нам сначала где-то
чего-то не хватало. Например, предметов вроде обогревателей, бэушных
телевизоров и электропечек, которые не относятся напрямую к поддержанию
жизни, но которые людям тоже нужны. Но я знаю, что у волонтеров это
есть. Звоню в пункт размещения в бывшем роддоме областной больницы и
говорю – забирайте.
- Почему вы решили работать с волонтерами? - Я когда услышал, что к нам едет Митя Алешковский и ребята с Москвы, я
как куратор, как замминистра, спросил себя – а кто они такие, зачем
приедут, что будут делать? Вышел в сеть, посмотрел. Одна из функций
Министерства внутренней информполитики – работа с общественными
организациями. Но, естественно, был и просто человеческий интерес к этим
людям.
Когда выяснилось, что они начинают работать, то надо было их как-то
поддержать. Ведь это неприятно, если человек приехал помогать, а я ему
говорю – слушай, зачем ты ко мне приехал? Занимайся тут сам, бейся,
никто на тебя внимания обращать не будет. Какое отношение будет у этого
человека к органам власти, если так себя повести? Это некорректно,
задачи-то у нас общие.
Приехали волонтеры, надо решить вопрос куда их расселить, нашли место в
общежитии, решили. Дальше, у добровольцев организован штаб. Думаю,
пойду, лично познакомлюсь с ребятами. Какая у них цель, что они вообще
могут. Пришел, пообщался – замечательные оказались люди. Я им сразу
говорю – вот мои телефоны, что нужно – звоните, будем работать вместе.
Собрали все контактные телефоны у тех, кто будет работать с
территориями, номера мобильных телефонов глав всех муниципальных
образований, сделали карту территорий, пострадавших от наводнения, все
это собрали в справочник и выдали добровольцам. Я также постоянно давал
им оперативную сводку – смотрите, можете сами анализировать. Я работал
связующим звеном, потому что знал – кто что делает. И если я мог
перекинуть какой-то вопрос туда, где были ресурсы для его решения, я его
перекидывал.
Может, не в моем функционале было бегать к ребятам на склад и приходить к
ним в штаб, интересоваться этой работой и по большому счету устраивать
их в городе, но в этой ситуации как можно было не обратить внимания на
таких людей? Я просто не понимаю.
-Как вы оцениваете работу добровольцев? - Думаю, что нельзя оценивать – много или мало сделали добровольцы.
Любой вклад в общее дело является существенным, потому что это все идет в
одну копилку. Это хороший пример того, как встретились люди с общим
пониманием ситуации. Когда мы вместе решаем общие задачи и делаем общее
дело, не делясь на своих и чужих, никого не отстраняя от работы, не деля
лавры – кто больше сделал. Мы вместе делаем это для того, чтобы как
можно больше помочь нашим согражданам, которые пострадали в бедствии.
Это наверное и есть самая главная идея, которая заложена в
добровольческом движении и здесь она очень хорошо себя проявила.
