Из детства – на войну

Гоша Смирницкий испытал все тяготы солдатских будней, когда, казалось бы, должен еще играть в машинки и гонять мяч во дворе. А вместо игрушек парнишке достался тяжелый автомат.
 
– Родился я в Воронеже, там же нашу семью застала война, – говорит Георгий Васильевич. – Отца еще в самом начале эвакуировали вместе с заводом на восток, а мы с мамой и старшим братом Женей остались в городе. Тогда казалось, что бои еще далеко, и наши солдаты быстро одолеют немца. Но летом 42 года враги заняли правый берег Воронежа. Помню и первый авианалет, который случился на День пионерии. Немецкий самолет сбросил бомбы прямо на городской сад и столовую напротив. Погибло столько детей, что об этом происшествии никто не мог говорить без слез.

После оккупации гражданскому населению было приказано уходить на запад. Жорина семья тоже отправилась вместе с горожанами. Георгий вспоминает, что в те дни стояла испепеляющая жара, и толпы людей шли и шли пешком в неизвестность.
Ты будешь моим братишкой

– Остановились мы где-то на территории Украины, – продолжает он. – Точное название места не запомнил, был еще слишком мал. Немцы проверяли документы, выясняли, есть ли среди нас родственники красноармейцев, коммунисты, евреи. После проверки многих уводили на расстрел.

Лишения и недоедание сказались на здоровье мальчишек. В то время бушевала эпидемия тифа, и Георгий с братом заболели. Благодаря стараниям матери, мальчишек удалось выходить, и они довольно быстро пошли на поправку. Но сама женщина после этого слегла от заразы. Мальчики не могли как следует ухаживать за матерью, и в конце ноября 42-го Жора и Женя похоронили ее.

– А потом пришли наши войска и всех освободили, – рассказывает Георгий Васильевич. – Идти нам с братом было некуда, и я попросился вместе с ними на фронт. Комбат сначала не хотел брать меня – в то время из целого взвода после атаки оставалось в лучшем случае 3 бойца. Куда уж детям в такое пекло. Но подумав немного, он согласился. У Виталия Васильевича тоже не осталось никого из родных, и он решил выдать меня за своего младшего брата. Фамилию Попов я сменил на Смирницкий, взял и отчество комбата. Так мы породнились.
 
Комбат Смирницкий, как мог, опекал названного братишку и держал при себе ординарцем. Да и как можно посылать на боевые задания 10-летнего мальчика. Жора попал в пехоту, а ей на войне доставалось больше других. Но постепенно Георгию стали доверять настоящие задания.

– Меня посылали связным, – говорит Смирницкий. – Нужно было добраться от одного подотряда до другого и доложить, как идет бой, не надо ли перебросить подкрепление. Еще носил письма бойцам за несколько километров. А вокруг свистели пули и рвались снаряды…Было ли мне страшно? Конечно, но, наверное, не так сильно, как солдатам-новобранцам. Все-таки в детском возрасте до конца не осознаешь всю опасность происходящего.

То, что жизнь может оборваться в любую минуту, Георгий почувствовал только после ранения.

– Дело было в Венгрии, – продолжает он. – Немецкий пулемет не давал наступать, и еще одному «сыну полка», 18-летнему Славке, дали задание обезвредить врага. Я напросился с ним. Когда пулемет заглох, мы поднялись наверх с радостным криком «Ура!». И вдруг открыл огонь еще один пулеметчик. Славку смертельно ранило, а мне попало в голову разрывным патроном. До сих пор помню, как он просил помочь, а я терял сознание и уже не мог ничего сделать. Когда оправился после ранения и снова попал в полк, чувствовалось, что Победа не за горами. И мне так хотелось дожить до нее.

Были у Жоры Смирницкого не только трагические случаи, но и большая удача, которая впоследствии очень ему помогла.

– На рассвете командир отправил меня узнать, когда прибудет полевая кухня, – продолжает Георгий Васильевич. – Бывало, что машины задерживались в пути, ведь ехать они могли только утром, чтобы  немцы не засекли. Ушел совсем недалеко и увидел на горизонте машину. Пригляделся, а кухня-то немецкая. И направляется прямо в наш лагерь. Я бегом к командиру. Он сначала было заругал меня, мол, почему не выполнил задание, но потом приказал встретить вражескую кухню в воротах. Когда она подъехала, я прокричал: «Хэнде хох!» (Руки вверх. – Авт.), и удивленный немец вышел с поднятыми руками. После этого в газете вышла заметка «Как наш Егорка немецкого повара пленил», хотя ничего особенного я не сделал.

Если современные мальчишки обожают компьютерные «стрелялки», то у Георгия Васильевича автомат был настоящий, а мишени – живые. Когда солдаты подбивали вражеский танк, Жора стрелял по выбирающимся из него немцам. Правда, о таких привычных вещах, как мягкая постель, мальчик позабыл.

– Спали как и где придется: и на снегу, и в окопах, – говорит он. – Прижимались друг к другу, как кошки, чтобы было теплее. Во время марш-бросков люди засыпали на ходу. Однажды мы остановились на привал в оставленном венграми доме. Там я увидел постель, большую перинную подушку – снял сапоги и плюхнулся на нее. В тепле я уснул и не заметил, что ушел наш полк. Потом кто-то хватился и послали меня разыскать. Нашли только по сапогам – за периной меня совсем не было видно.
 
Победу 12-летний Георгий отпраздновал не 9 мая, а только 13-го. В Москве уже гремели торжественные залпы и шли народные гулянья, а Жорин полк вел тяжелые бои в Австрии. На стороне немцев бились и «власовцы» – советские солдаты, перешедшие на сторону врага.

– Когда война закончилась, меня одолевали разные мысли, – признается ветеран. – С одной стороны, я радовался Победе и тому, что дожил до нее. С другой – мне некуда было идти. Комбат предложил устроить меня в Суворовское училище. Но поступить я не смог и поехал обратно в Воронеж, надеясь разыскать отца. Оказалось, что нашу квартиру заняла другая семья. Тогда я пошел на завод, где отец работал до эвакуации. Мне ответили, что он жив, и вскоре я встретился с ним. А потом пошел в школу – сразу в 6-й класс, хотя  до войны окончил всего 2. Учиться было тяжело, все летние каникулы, когда остальные ребята гуляли и гоняли мяч, приходилось ходить в школу и наверстывать программу.

Но старания Георгия Смирницкого не прошли даром: после школы он поступил в институт, а в 1957-м вместе с женой попал по распределению в Рязань. И тут случилась неприятность.

– Когда пошел в военкомат, мне сказали, что в таком раннем возрасте я не мог воевать и присвоил себе чужие заслуги, – рассказывает Георгий Васильевич. – Мы вместе с женой  написали письмо министру обороны Малиновскому. Во время войны он командовал 2-м Украинским фронтом, где была и наша дивизия. Говорят, что он вспомнил историю с немецкой полевой кухней и дал приказ немедленно восстановить все мои заслуги.

Вообще Георгий Васильевич не очень любит рассказывать о фронтовых подвигах, считая их обычным будничным делом.
Корреспондента «Мещерки» он попросил:

– Пишите поскромнее, ведь ничего такого я не совершал. Все это для нас было привычным делом.

А 6-классницы школы №57 Лиза и Нина, которые пришли пообщаться с ветераном, затаив дыхание слушают его рассказы. Ветеран уже приходил в их класс на урок мужества и рассказывал эти истории, но интерес к ним у школьников не пропадает. Наверное, каждый представляет себя на месте того мальчишки, их ровесника, который воевал наравне со взрослыми.

РИФ-новости по материалам газеты Мещёрская сторона

Версия для печати