«РУССКИЙ ВЗГЛЯД» на ЕГЭ

В программе принимали участие: Алексей Семенов, ректор Московского института открытого образования, член-корреспондент РАН Илья Новокрещенов, директор московской школы № 353 им. А.С. Пушкина, Мария Свешникова, журналист, Валентин Непомнящий, писатель, доктор филологии, руководитель Пушкинской комиссии Института мировой литературы, Священник Андрей Пастернак, директор традиционной гимназии.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: С этого года все желающие поступить в высшие учебные заведения должны сдать Единый Государственный Экзамен. Выпускники прошлых лет, которые хотят получить высшее образование, тоже должны пройти это испытание. Зачем нужен ЕГЭ? «Русский взгляд» на Единый Государственный Экзамен - тема нашей программы. Я, Лена Писарева, здравствуйте.

В студии программы «Русский взгляд» главный герой программы ректор Московского института открытого образования, член-корреспондент Академии Наук Алексей Семенов.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Алексей Львович, здравствуйте!

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Добрый день!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как вам кажется, зачем сегодня ввели единый государственный экзамен?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Ввели его для того, чтобы унифицировать всю ситуацию с выпускными экзаменами и с вступительными экзаменами в ВУЗы. Фактически это становится основным стандартом образования в России.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. А сейчас гости в студии программы «Русский взгляд».

В студии программы «Русский взгляд» директор московской школы №353 имени Александра Пушкина Илья Новокрещенов.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Илья Владимирович, здравствуйте!

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Здравствуйте!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А как вам кажется, зачем сегодня ввели ЕГЭ?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Я думаю, что это неудачная попытка преодолеть ряд проблем, которые сложились в системе образования. Например, проблема коррупции в ВУЗах и, наверное, проблемы стрессовой ситуации, которая создается у выпускников школы.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Почему неудачная, поговорим еще сегодня. Наш следующий гость.

В студии программы «Русский взгляд» журналист Мария Свешникова.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мария, здравствуйте!

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Добрый день!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А как вам кажется, почему сегодня ввели единый государственный экзамен?

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: С моей точки зрения единый госэкзамен введен в этом году для того, чтобы наибольшее количество выпускников не дошли до возможности поступать в институты.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Об этом тоже поговорим сегодня. Наш следующий гость.

В студии программы «Русский взгляд» писатель доктор филологии, руководитель Пушкинской комиссии Института мировой литературы Валентин Непомнящий.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Валентин Семенович, добрый день!

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Здравствуйте!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А как вам кажется, зачем сегодня ввели единый государственный экзамен?

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Зачем, я не знаю. Я сам бьюсь над этим вопросом, мне очень интересно, кто это придумал, на ком лежит ответственность за это. Я не говорю о целях, я их не знаю. Но объективно, с моей точки зрения, ЕГЭ особенно в области гуманитарного образования, это извращение и литературного образования молодежи и гуманитарного просвещения вообще.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Об этом мы тоже обязательно сегодня будем говорить. Спасибо. Наш следующий гость.

В студии программы «Русский взгляд» директор традиционной гимназии священник Андрей Пастернак.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Андрей, здравствуйте!

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Здравствуйте!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Ваше мнение, зачем ввели единый государственный экзамен для поступления в ВУЗы?

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Мне кажется, что с одной стороны, это стремление, попытка объективно оценить знания выпускников. А с другой стороны, это попытка включить Россию в европейское, видимо, и американское образовательное пространство, то есть включение в болонскую систему.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Алексей Львович, как вам кажется, возможна ли ситуация, в которой к ЕГЭ будет меньше претензий, чем сейчас?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Безусловно.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Какие это условия?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Исходная идея, из которой, собственно, произошло это событие, введение ЕГЭ, это та самая унификация. В рамках этой идеи исходно - а я был руководителем первой такой рабочей группы, которая планировала ЕГЭ, потом я вышел из всех этих структур, считая, что то, что происходит, неправильно. Идея состояла именно в том, чтобы создать нечто, что не замыкается внутри одного ВУЗа или одной школы, когда учащегося экзаменуют его же учителя. Это тоже можно считать спорным. Ясно что иногда именно учитель может лучше оценить ребенка. Но вот с этим, тем не менее, я считал целесообразным согласиться тогда вот, на рубеже 2000 года. И я думаю, что можно действительно существенно трансформировать систему Единого Экзамена, его усовершенствовать, различным образом по разным предметам, чтобы достичь вот этой цели. Независимость, честность и в тоже время то, что мы сегодня имеем, отойдет на второй план.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как вы относитесь к мнению, что единый государственный экзамен, это экзамен, от которого отказались Соединенные Штаты Америки и отказываются в Европе, признают это неудачным опытом.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Часто мы смешиваем разные понятия. Единый государственный экзамен в том виде, как это происходит сегодня, когда даются тексты с выбором ответа и так далее. От этого в определенной степени уходят действительно в системе образовательной и в Соединенных Штатах, и в других стран, но достаточно медленно. А системе единой аттестации, массовой, для большинства выпускников школ существует по-разному и во Франции, в странах юго-восточной Азии и так далее. То есть такого массового отхода от единой системы экзаменов, конечно, не происходит. Во Франции больше сотни лет, мы хорошо это знаем, в других странах она тоже существует десятилетиями. Вряд ли от этого немедленно все откажутся.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Илья Владимирович, что в школах происходит, учителя вдруг столкнулись с проблемой, что они детей должны готовить не к выпускным экзаменам, а к сдаче единого государственного экзамена? Готовы ли учителя к этому?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: В школе происходит большой стресс со стороны учеников, со стороны учителей, конечно. Я не могу сказать, что учителя готовы, но и не могу сказать, что не готовы. Так однозначно, односложно ответить все-таки, конечно, нельзя.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Что происходит, они просто придумывают какие-то методики, как натаскать ребенка на сдачу ЕГЭ?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Ну, эти методики существуют, да, их мы используем, и они есть. Единственное, что вызывает у всех недоумение, это ситуация, которая сложилась в этом году, ситуация неправильная. Ведь мы вводим Единый госэкзамен, наверное, нужно его вводить не так резко. Потому что дети, которые сегодня заканчивают школу, приходя в 10-й класс, не подозревали, что их обучение в школе может закончиться вот такой ситуацией. Вот это очень большая вопиющая несправедливость на взгляд и учителей и учеников.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Маша, у вас сын поступает, я знаю, в этом году.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Ну, мы будем пытаться, по крайней мере.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да, у нас общая беда. Скажите, пожалуйста, с какими проблемами вы столкнулись в связи с тем, что ввели единый государственный экзамен?

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Я поняла. Ну, понимаете, мы готовились к институту, мы пошли на подготовительные курсы и посмотрели программу, всё было замечательно.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И готовились к одному.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Мы писали сценарии, у нас была целая подготовка к определенному институту. И я просто помню этот день, это было 14 января, когда я пришла домой с работы и сказала ребенку, а вот с сегодняшнего дня, дружок, ты должен готовиться

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: По другому сценарию.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: совершенно к другой вещи. И я помню этот взгляд, я просто помню, что этого человека мне пришлось собирать заново. И я знаю, скольких детей родителям пришлось собирать заново. Больше того, я могу сказать, что очень многие дети отказались от поступления в этом году в институт, или сменили их на более легкие. Это просто та реальность, которую вот мы наблюдали.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Валентин Семенович, мы отказались от советской системы образования. Мне специалисты говорили, что Америка отказывается от ЕГЭ. Говорят, что Китай, наоборот, берет советскую систему образования, считает ее хорошей. Как вы оцениваете то, что сейчас происходит, мы отказались от советской системы и что?

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Понимаете, какая вещь. Советская система при всех ее известных нам пороках ужасных, она все-таки, так получилось исторически, она не стала, не явила собою резкого разрыва с традицией русской, с родителем русской культуры, в частности образования. А русская классика, русская литература остались, как базовый предмет. Ну, скажем, я не говорю о том, что был практически запрещен Достоевский, был фактически запрещен Есенин, там Цветаева, это случаи очень трагические, печальные, но это отдельные случаи. Но в целом очень многие люди, которые делали революцию, они были наследниками той культуры и того образования.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И очень много было привнесено оттуда.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Да, вольно или невольно. Просто коммунистические идеалы явились во многом извращением переворачиванием, выворачиванием наизнанку тех ценностей, которые были на Руси до того. Уж не говорю о том, что у нас был свой иконостас, у нас были свои мощи и так далее, и так далее, это уже самое примитивные примеры. Но это было извращение. Но так или иначе, всё равно русская литература - я пекусь, прежде всего, об этом - оставалась для нас святым. И это был один из базовых предметов, который помогал воспитывать человека в человеке. Как это получалось в разных случаях, другое дело. Но в целом, все-таки была задача, что русская литература, пребывание русской литературы призвано гуманизировать человека, воспитывая которого, учишь. Много зависело от учителя, какой это человек, какие знания, что такое. Но так или иначе задача стояла крупно. Но эта задача была очень трудна. Дело в том, что культура и гуманитарная культура это не позитивные науки химия, физика и так далее, которые можно разложить на отдельные кусочки. А из них потом сложить что-то целое. Это единое целое, с которым надо иметь дело в целом всё время. Это очень трудно. Справлялись с этим по-разному. Но так или иначе, в какой-то мере справлялись, и в какой-то мере задача воспитания человека в человеке путем образования его в области русской литературы все-таки в каком-то смысле, в каких-то процентах удавалась. Я это знаю по своим одноклассникам. Мало кто из них стал филологом, я просто буквально единственный, может быть, из моего класса. Но все эти люди воспитаны на русской литературе, это я знаю хорошо. Неважно помнят они, не помнят, но это люди с ценностями, которые проповедовала русская литература и которые составляют основу русского менталитета.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но вы считаете, что теперь такие нововведения угрожают этой системе?

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Это стремление упростить процесс, это прагматическое стремление. Сейчас у нас эпоха прагматики, то есть пользы. В «Истории государства российского» Николай Михайлович Карамзин в одном месте говорит: «Все думали не об истине, но единственно о пользе». Вот сейчас такое время и сейчас стремление упростить, унифицировать то, что унифицировать нельзя. Культура, литература, искусство, образ, художественное мышление упростить нельзя и унифицировать.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Алексей Львович, как вы относитесь к единому государственному экзамену по литературе, по истории?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Да хотелось бы как раз прокомментировать то, что сказал Валерий Семенович. Хорошие слова, я считаю, что они во многом справедливы по отношению к советской школе и как ее продолжению российской. Но все-таки мы говорим об экзамене, не о всей системе воспитания, обучения, а о том, чем кончался процесс обучения. Школа заканчивалась сочинением, за которое ставилось две отметки: русский язык и литература. Вот я ежегодно участвовал в проверке всех, так называемых, медальных работ.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И вдруг мы неожиданно узнаем в этом учебном году, что сочинения не будет. Это как так получилось?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Это ясно уже заранее, но сейчас я говорю не об этом. Просто сочинение должны проверять не просто учителя твоей школы, а, например, учителя другой школы или преподаватели ВУЗа. При современных технологиях это абсолютно возможно. Ничего не стоит сейчас сканировать все эти работы выпускников и просто отправлять их в другую школу, вот и вся идея ЕГЭ. Здесь нет никакой мистики. А вот идею с выбором ответа с крестиками, вот это необходимо обсуждать. Поэтому нужно просто отделить общие идеи Единого Экзамена, независящего от школы, от ВУЗа. И того, куда это всё шатнулось, попытка действительно имитировать тесты с выбором ответа.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но вот те вопросы, которые в ЕГЭ по литературе и по истории, они у вас не вызывают некоего опасения?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Ну, вот я могу сказать про Обществознание. Несколько лет назад я принимал апелляцию в Москве от учащихся, которые сдавали этот экзамен. Я просто на собственном опыте при своей, конечно, безграмотности - я вообще математик - в области Обществознания, я просто видел, что действительно вопросы, которые даются, могут получать самые разные ответы. Например, прощу прощения, ответ зависит от того, верит человек в бога или нет. Он просто по-разному ответит на тот или иной вопрос и так далее. Это обсуждать недопустимо. Я бы считал, например, что экзамен по Обществознанию, надо просто строить на базе знания существующих законов. А какие-то теории, которые существуют в области Обществознания, спрашивать, по-моему, сегодня в этой стране невозможно.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Если вернуться все-таки к ЕГЭ по литературе, и по истории, кто-нибудь из присутствующих в студии видел эти экзамены и пытался ли их сдавать?

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Я пыталась. Я сдала русский на «четыре», четыре вопроса у меня было неправильных, из них я бы два подала на апелляцию. Литературу, историю я сдала на два, потому что там было огромное количество вопросов, на которые можно было ответить и так и так.

Вы представляете себе, что сейчас происходит в школах? Я могу вам сказать, я не учитель, может быть, директор школы скажет лучше. Я могу сказать, что как только стало это известно, что ЕГЭ будут по огромному количеству предметов обязательны, учителя просто бросили заниматься программой, честные учителя. И делают на своих уроках, занимаются, извините меня, очень неприятной вещью, неприличной, они просто натаскивают каждый урок своих детей на вот эти тесты. Тесты, тесты, тесты. Какое отношение это имеет к образованию, или к знаниям вообще, никакого. Я вступила в дискуссию с одной преподавательницей по литературе, которая меня уверяла в том, что все дети обязаны знать, какого цвета глаза у лошади Вронского. Я была вынуждена спросить, мой сын идет на коневодство или все-таки на литературу. Простите меня, я не очень понимаю, какое это имеет отношение к литературе.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Алексей Львович, вы можете прокомментировать?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Ну, во-первых, комментарий очень простой. Я считаю, что действительно тот факт, что во многом система выстраивается под экзамен, это не очень здорово, но это было всегда. Хотелось бы этот момент как можно в большей степени снять. Сейчас это будет происходить, в этом смысле ЕГЭ и будет стандартизировать школу. Это конечно, очень серьезная опасность, что, имея плохие экзамены, мы получим плохую школу вплоть до первого класса. И здесь нет противоречия, я полностью с этим согласен. Уже и в четвертом классе детям предлагают ставить крестики и так далее. Поэтому я считаю, что нужно выбрать тот вектор развития ЕГЭ, при котором его влияние будет позитивным, а не негативным, которое здесь справедливо было только что описано.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Андрей, расскажите про ваших детей, которые у вас учатся. Насколько легко действительно детей вдруг переключить с той системы образования, которая у них была, вдруг на ту, которую Министерство образования нам теперь предлагает.

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Но здесь, наверное, еще нужно сказать о том, что на самом то деле единый государственный экзамен введен все-таки не вчера. Этот эксперимент и в регионах России ведется уже достаточно давно. Это с одной стороны. А с другой, проблема еще состоит в том, что это попытка все-таки объективно проверить знания в области гуманитарных предметов, вот об этом сейчас и было сказано неоднократно, в области литературы, истории, обществознания. Их очень трудно формализовать. Здесь возможны действительно разные ответы, я с этим действительно реально сейчас столкнулся. И поэтому попытка объективно проверить знания здесь наталкивается на определенный барьер, как, наверное, и попытка любого традиционного экзамена проверить уровень развития ребенка. Даже в рамках обычного экзамена все-таки понять, насколько ребенок любит литературу, знает ее, чувствует, понимает, довольно сложно. Потому что задача современной школы при всем ее практицизме, это развивать ребенка, и гуманитарные предметы здесь играют ключевую роль. Развитие ребенка вне литературы, истории и обществознания в какой-то степени, безусловно, невозможны. И получается, что школа должна решать две задачи: с одной стороны, развить ребенка и дать ему реально понимание в той или иной предметной области. А с другой стороны, помочь ему преодолеть вот те проблемы, которые сейчас возникают в связи с ЕГЭ. Мне кажется, к этому надо относиться спокойно и настраивать соответственно детей, потому что излишняя нервозность со стороны руководства, учителей естественно детям передается, и ЕГЭ всё равно не миновать в данной ситуации. ЕГЭ надо каким-то образом сдавать, и поэтому детей нужно соответственно настраивать, и учителям к этому готовиться. Мы, соответственно, стараемся с детьми именно в таком ключе работать.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Я хотел бы все-таки уточнить. То, что ЕГЭ - это федеральный закон, известно более года. Поэтому слова о январе или об осени, они не точны.

ОТЕЦ АНДРЕЙ: О том, что именно в Москве.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Нет, ЕГЭ - закон федеральный, а не московский.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Мы говорим о том, что четыре экзамена, о том, что их будет обязательно четыре для поступления в институт, стало известно 14 января.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Я узнала позже.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Их не четыре.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Их четыре.

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Я могу прокомментировать, что в Москве последние три года сдавались в качестве ЕГЭ обязательно только математика и русский язык. А с этого года все выпускные экзамены в школах Москвы должны быть

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Я только уточнил, что тот факт, что ЕГЭ - закон, известен более года. То, что списки экзаменов, состоящих из трех экзаменов для большинства ВУЗов, известны уже действительно достаточно поздно, с декабря. Это проблема действительно министерств и ВУЗов, она существует. Ситуация подготовки именно к экзаменам существовала и до ЕГЭ, всех натаскивали, были репетиторы и так далее. То есть изменений существенных нет. То, что сейчас слишком большое внимание уделяется учителями ЕГЭ, да, нашему году не повезло. Но опять-таки нужно отделять ситуацию этого года во многом неудовлетворительную и ситуацию самого явления, как единый государственный экзамен. Это разные вещи, извините.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Меня интересуют дети, Илья Владимирович, все-таки я уверена, что есть дети, у которых мышление нестандартное.

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Конечно.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как с ними работать, как их готовить?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Ну, если так в продолжение нашей дискуссии, можно сказать, что им не повезло. Но я считаю, что это неправильно. Неправильно нам рассуждать, потому что детям не повезло. Они-то в чем виноваты? Мы, люди, которые обеспечивают образование детей, мы должны думать о том, чтобы каждому ребенку повезло. Нельзя ребенка ставить в такую ситуацию. Взяли 10-й класс, он шел совсем на другое. Дети и родители думали, «на авось» пронесет. Может быть, все-таки будет этот добавочный балл по русскому языку, математике. Ведь сейчас же вопрос не только в том, чтобы в ВУЗ поступить, а в том, что в школе аттестат не дадут, если ребенок не сдаст русский язык и математику. Тогда вообще ни о каком ВУЗе речи быть не может. Вот это в корне неправильно. И, конечно, есть дети, действительно есть, особенно творческие дети, да.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как вы с ними занимаетесь, как вы их готовите?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Мы стараемся им помочь, но невозможно изменить нервную систему человека. Есть, например, ребята, так называемого, шизоидного типа. Это не диагноз, это просто психотип такой. Ему трудно иногда бывает сформулировать. Некоторые дети очень сильно теряются при незнакомой аудитории, незнакомые ребята, другие учителя, которые принимают этот экзамен. На это же тоже скидку надо делать. А скидки на это нет. И этим детям сейчас особенно тяжело. Мы стараемся им помочь, мы, конечно, их стараемся успокоить. Мы стараемся внушить мысль о том, что если ты достойно и честно трудился в школе, учился, то в общем-то, тебе опасаться нечего, ты на что натрудился, то и получишь. Но на самом деле не всегда это действительно случается.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Валентин Семенович, какой вы видите выход из этой ситуации?

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Понимаете, я человек простой, я скажу просто. Вообще это тот случай, с моей точки зрения, когда надо народ выводить на улицу. Или, как когда-то много лет назад, когда Никита Хрущев предложил реформу русского орфографии, чтобы был «заец» и «агурцы», Леонид Леонов, замечательный писатель напечатал в Литературной газете статью, которая кончалась словами: «...бывает, когда на городской площади в рельсу бьют, то есть, собирают народ». Вот это тот случай, когда надо что-то делать всему народу, по крайней мере, тем людям, которые понимают, что сейчас, какая катастрофа сейчас происходит.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Печально. Алексей Львович, как вы можете прокомментировать ситуацию со справками, которые дети получают, закончив школу? Не сдали экзамен, психанули, что-то не получилось, был нервный срыв и вот получили справку о среднем образовании. Как к этому относиться?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Спасибо. Должен сказать, что это не дает нам ничего нового по сравнению с тем, что было. Я просто хотел бы уточнить, что сказал Илья. Сказал ли он, что школьник выпускник, который безнадежно плохо решил контрольную по математике, выпускной экзамен, который совершенно безграмотно написал сочинение. До этого мы могли ему все-таки поставить тройку, тройку за нерешенную задачу по математике, тройку за безграмотное сочинение. Теперь мы этой возможности лишены. Вот в этом был тезис?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Нет, конечно, не в этом. Я имею в виду то, что

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Итак, раньше мы тоже поставили бы ему двойку?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Раньше мы бы могли создать для ребенка условия более щадящие.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Ну, условия звучат очень абстрактно, что, рядом стоит учитель, который подсказывает?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Почему?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Нет, а о каких условиях идет речь?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Например, ребенок может в горячке, не подумав, дать ответ неправильный, учитель может ему дать возможность исправить.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Речь идет о письменном экзамене. Речь идет о письменном экзамене по математике и по русскому языку, литературе. Учитель не имеет права в традиционной морали, которая всегда нарушалась, конечно, практически в любой школе, это факт, подсказывать. Так что мы говорим? Что мы хотим, чтобы учитель подсказывал, или мы хотим эту мораль привести в соответствие с реальностью?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Нет, мы хотим ребенка заранее уведомить, что его ждет по окончании, а не ставить его вот буквально за полгода до Единого Экзамена в такую чудовищную ситуацию.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Полгода мы возвращаемся к этому вопросу.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мы все-таки говорим о поступлении в ВУЗы, и мне кажется, очень важно, чтоб помимо письменных экзаменов были устные экзамены, и педагоги могли заглянуть в глаза своему будущему студенту. А сейчас, когда человек поступает в ВУЗы, какая у него будет возможность, чтобы будущий педагог посмотрел на того, кого он будет учить?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Спасибо. Значит, вот к тому, что говорилось о нестандартных детях. Действительно, благодаря прежде всего борьбе ВУЗов и определенных таких наиболее, так сказать, представительных школ, существенно повысилась роль олимпиад. Есть такая форма тоже отбора талантливой молодежи для продолжения образования, которая называется школьная олимпиада. Олимпиад стало больше, они стали эффективней. Всероссийский оргкомитет олимпиад принял более сотни различных Олимпиад, в том числе организуемых ВУЗами именно для этой цели. Конечно, через эту олимпиаду пройдет не каждый, конечно, это там не десятки процентов, а единицы.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А какой это процент?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Ну, сейчас трудно оценить, потому что мы не знаем, как всё это будет происходить. Многие тысячи детей по всей стране, участвующих и на региональном и на федеральном Всероссийском уровне в олимпиадах. ВУЗ может принять решение своего ученого совета, каким образом он учитывает результаты олимпиад, победителей и призеров этих олимпиад. Поэтому у ВУЗов достаточно большое это самое «окошко», через которое он может организовать прием самых талантливых, не стандартно мыслящих, где-то даже с шизоидным типом личностей, учащихся. И это действительно балансир к тому что происходит. Кроме того, большое количество ВУЗов получили право именно на дополнительные испытания, то есть на отбор. Ты не получил двойку, ты прошел какой-то минимум по физике, русскому языку и так далее, но всё еще конкурс большой, там 3 человека на место. Тогда ВУЗ именно в рамках устного экзамена принимает уже индивидуальное решение, кого брать, кого не брать. Это в какой-то степени французская система, когда ты просто сдаешь массовый экзамен на, так сказать, бакалавриат, на аттестат зрелости.

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: У меня по этому поводу есть одно замечание, извините, пожалуйста. Вот мы сейчас рассуждаем, вот немножко пока вас слушал, у меня перед глазами - все-таки я директор школы - есть конкретные выпускники, у меня перед глазами девочка и лицо девочки. Девочка хорошая, учится замечательно, но она очень нервничает всегда, очень ну, психует на экзаменах, у нее вылетает всё из головы, сразу каша появляется. Можно на письменном экзамене подойти, сказать: «Даша успокойся, соберись, возьми себя в руки». Это одно. А другое дело, незнакомая аудитория, незнакомые преподаватели, я вот об этом говорил, понимаете. О том, что для ребенка психологически комфортнее сдавать и показать свои же знания, не то, что ему учитель подсказал, а свои собственные знания, но в комфортной психологической среде. И тогда не будет стрессовой ситуации.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И каким-то образом проявить себя?

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: А у нас ситуация еще хуже. У меня ребенок, так получилось, что единственный из всей школы сдает историю. То есть он придет вообще в незнакомую аудиторию, там не будет даже одноклассников или одношкольников. Как вы считаете, это легкая ситуация психологически, как его подготовить к этому?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Конечно, более сложно, чем раньше, безусловно, и готовить к этому нужно. Вот у нас будут пробные экзамены.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: То есть я должна нанять еще психолога дополнительно. Кстати, тут не затронута тема об учителях-репетиторах. Вот тут на днях Министерство образования - я просто мечтаю увидеть человека, который придумывает им новости, которые они выпускают, - объявило о том, что в нашей стране теперь на несколько миллиардов долларов сократилось количество денег, которые родители выплачивают репетиторам. Я могу сказать, что с января месяца урок математики у репетитора, который готовит к ЕГЭ, не к институту, стоит до двух с половиной тысяч. А урок литературы стоит минимум 50 долларов, это только подготовка к ЕГЭ, к русскому то же самое. К физике 2-3 тысячи.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Потом эти дети, которые, даже если они поступят в университет или в институт, они вылетят после первой сессии, потому что они готовились к единому государственному экзамену, их натаскивали, а не потому, что они учились и занимались.

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Здесь, вы знаете, мне, кажется, тоже есть проблема, в защиту хочу сказать. Все-таки здесь средства информации немножко виноваты. Уж больно они стали нагнетать эту ситуацию, иной раз излишне. Иногда да, иногда нужно говорить о несовершенстве ЕГЭ серьезно и обстоятельно. Но иногда здесь есть некий элемент истерии, который, собственно, создает вот эти вот повышения цен необоснованно и так далее. Это тоже проблема.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Валентин Семенович, как вам кажется, насколько действительно выпускникам школ нужно ужесточать условия поступления в ВУЗы? Что, таким низким был уровень подготовки? Ведь эти дети, потом поступив в институт, в университет, могли там учиться. А вот с такой подготовкой смогут ли.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Я не знаю, так сказать, мне трудно ответить на этот вопрос, насколько можно ужесточать. Мне просто детей жалко. И если это ужесточение, то это во имя чего.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вроде бы как во имя знаний.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Во имя чего? Во имя унификации, а не во имя воспитания, знаний, образования, просвещения, вот в чем дело, не во имя этого ужесточение. Вот что для меня главное.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Алексей Львович, как вам кажется, зачем ужесточают?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Ну, я бы сказал, что вот унификация, слово такое довольно страшное, она в очень большой степени была представлена именно в советской школе. Вот эта самая ликвидация безграмотности, это достижение грамотности всеми. И идея, что все выпускники школ должны обладать некоторым уровнем, скажем, грамотности в области русского языка и математики, вряд ли вызывает у кого-то возражение. Другое дело отбор индивидуальный талантливых детей. Другое дело, это вот снятие индивидуальных психологических стрессов и напряжений. Как нам детей к этому готовить? В этом смысле действительно год тяжелый. Но я думаю, что вот те структуры, которые отвечают за это дело, тот же самый «Росбрнадзор» просто примут такое очевидное решение, поставив эти самые планки очень низко, так сказать, не пределе приличия, я бы сказал. То есть, там, где ну, совсем уже нужно быть очень слабым, очень нервным и так далее, чтобы здесь получить эту самую двойку роковую, потом будет возможность пересдать еще раз, потом будет возможность там как-то сдать это в традиционной форме возможной и так далее. Поэтому я считаю, что унификация страшное слово и страшное дело. Но обойтись без стандартного образования в нынешней ситуации, когда, так сказать, можно действительно пытаться всё купить и всё продать, тоже страшное направление развития.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Почему-то только все авторитетные, ну, по крайней мере, для меня преподаватели ВУЗов и преподаватели школ говорят о том, что как раз в советской системе образования было очень много хорошего. И они как раз все против введения Единого Государственного Экзамена.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Советский Союз был очень безопасное и унифицированное место.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Нельзя ли было просто развивать эту систему? Да, там, конечно, было много негативного. Негативное убирать, а всё положительное развивать?

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: А люди другие, дети другие, им нужно другое.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Единственное упиралось прежде всего в идеологию, вот это был главный негатив. А методика и объем образования, в этом я никакого негатива не вижу.

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Да, здесь я полностью согласен.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Андрей, вот сейчас дети перегружены, сейчас все говорят врачи о том, что дети не очень здоровы. Зачем тогда такое ужесточение правил о поступлении в ВУЗы.

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Ну, насколько мне известно, дети, которые имеют явное отклонение, они имеют возможность сдавать в традиционной форме. Опять же осенью было такое постановление департамента образования. Но в том, что касается стрессовой ситуации, я думаю, что очень много будет зависеть от того, как сейчас будет проводиться ЕГЭ, как будут вести себя наблюдатели, которые будут находиться при этом. Как будет вести себя администрация преподаватели в школах и принимающей стороне, поскольку дети сдают не в своей школе в специально определенном центре. И мне кажется, что вот сейчас, может быть, наша основная задача будет состоять в том, раз ЕГЭ неизбежен, чтобы создать нормальные психологические условия для детей. Потому что, в первую очередь, все-таки мы ведем споры ради того, что должно быть благом для детей. И в данной ситуации нужно как-то эту проблему решать.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Наше время идет к концу, и мне хотелось бы кое-что сказать.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да, Валентин Семенович.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Понимаете, мы сейчас говорим уже про ЕГЭ, как о совершившемся факте, с которым надо иметь дело, и вот так или так его поворачивать, так или так.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Пристроиться как-то мы к нему должны.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: К нему пристроиться, совершенно верно. Я бы хотел немножко расширить масштаб, и сказать о всей реформе образования, которая включает ЕГЭ, Болонскую систему и вопрос о литературе, об исключении литературы из категории базовых предметов. Болонская система, с моей точки зрения, это принесение в жертву, принесение основательности образования в жертву узкой специализации. Что касается исключения литературы из процесса, то некоторое время назад один наш олигарх и он же государственный деятель сказал, что в России для реформ слишком много населения. Позже один член Государственной Думы сказал, что наш народ не очень годится для реформ, надо менять менталитет. Он так и сказал. Так вот с моей точки зрения, реформа образования преследует цель изменить менталитет, или как у Брехта говорится, выбрать себе другой народ. И существует такой, существует то ли мифический то ли действительный план Алена Даллеса по уничтожению России изнутри, за невозможностью уничтожить ее снаружи. И там был план кропотливой работы по развращению и извращению нашей системы ценностей. Так вот реформа образования по сравнению с этим планом - детские игрушки. Единым махом вот, в частности, устранением литературы справиться с образованием, решается проблема изменения менталитета. Потому что русская литература проповедовала главенство духовного над материальным, идеалов над интересами, нравственного над прагматическим и, наконец, совести над корыстью. Этим полна вся русская литература. И каков бы не вышел человек из школы, каким бы, он там, может быть, злодеем стал, но он знал, что такое хорошо и что такое плохо. Его этому учила русская литература. Изъять ее из категории базовых предметов это, знаете, что это нейтронная бомба, которая не трогает тело, но уничтожает душу. Вот что такое эта реформа образования. Мне кажется, что это преступление общенационального масштаба.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Дорогие мои, наше время истекло. Я хотела, чтобы в завершение программы все мы высказались, о том какие мы все-таки видим пути выхода из сложившейся ситуации. Алексей Львович.

АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВ: Человек действительно, как было сказано, и особенно русский человек ко всему привыкает, в том числе и к плохому и неудачному. Так уж обстоит дело. С другой стороны, вот я считаю, что люди, в том числе и присутствующие здесь, не должны принимать это как абсолютный рок, как данное. А должны работать. Выход на улицу может быть иногда более простым, может быть и наиболее опасным, но может быть и наименее эффективным способом. Нам скажут, всё, закон принят, вы хотите жить в правовом государстве, живите по закону. А вот что можно сделать, в том числе и в области создания разумной системы единого экзамена по литературе, например, включающего сочинения просто. Не те псевдосочинения, которые есть в составе экзамена по русскому языку сегодня. Там есть часть, где требуется анализировать тексты, многочисленные, далеко не лучшие тексты и так далее. А вот вернуться к идее литературы, почему бы ее не обсудить, так сказать, на верхнем уровне. Можно считать, что в Министерстве никто никого не слушает. Но это не так, действительно довольно оглупляющий экзамен по математике, который проектировался последние годы, и против которого очень серьезные математики возражали. Эти возражения привели к тому, что министр принял решение о том, что экзамены по математике в будущем году будут устроены иначе. Как нам кажется, более человечно, более понятно для родителей, более понятно для детей, и формирующие действительно математическую грамотность. Я думаю, что если нам удалось это сделать в математике, то удастся и в других предметах.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Илья Владимирович.

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: Я думаю, что если рассуждать о будущем ЕГЭ, то, во-первых, и главных, я соглашусь, нужно, конечно, развивать, усовершенствовать собственную процедуру сдачи детьми ЕГЭ и собственные измерительные материалы.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А если рассуждать все-таки о российском образовании?

ИЛЬЯ НОВОКРЕЩЕНОВ: А если рассуждать о российском образовании, то я думаю, что все-таки стоит рассматривать ЕГЭ как альтернативу. То есть должно быть что-то еще помимо ЕГЭ. Тогда может, это будет.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мария. Спасибо.

МАРИЯ СВЕШНИКОВА: Ну, мне кажется, что сегодня говорить об этом можно действительно только, как о свершившемся факте, и нашим детям в этом году и скорей всего на следующий год придется иметь именно эту форму сдачи экзаменов. А не секрет, что от этой формы будут отходить, это, в общем, известно многим людям. И я думаю, что через некоторое количество лет просто наша страна откажется от ЕГЭ, и опять-таки обсуждать будет нечего.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. Валентин Семенович.

ВАЛЕНТИН НЕПОМНЯЩИЙ: Поскольку, с моей точки зрения, вопрос образования это вопрос, судя по России, и нашего культурного, национально-культурного менталитета и нашей идентичности, а  это прямо относится к этому вопросу образования. То по настоящему все эти вопросы, решение по которым принято начальством, а не людьми, вопросы об образовании надо поставить заново с привлечением максимального количества специалистов, а не начальства. То есть с привлечением народа.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. Отец Андрей, вы ставите точку в нашем разговоре.

ОТЕЦ АНДРЕЙ: Ну, безусловно, вопрос образования, это вопрос будущего России. Тот, кто владеет школой, тот владеет будущим страны, это совершенно очевидно. И, конечно, наше образование должно все-таки, в первую очередь, вернуться в традиционную форму, должно вернуться именно к развитию личности. То что, собственно, и делает, создает духовный остов народа. А если мы одной рукой будем пропагандировать насилие, разврат, что, к сожалению, делается очень часто в окружающем нас мире, а с другой стороны, учить детей доброму, светлому, вечному, у нас ничего не получится. Это будет такая глобальная шизофрения. Поэтому, безусловно, усилия всего народа, государства должны быть объединены в том, чтобы воссоздать вот эту духовную мощь народа, которая всегда держала нашу историю, держала нашу страну.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо вам, спасибо всем за интересный разговор. Спасибо за то, что пришли к нам студию. Это был «Русский взгляд» на единый государственный экзамен. Продолжим разговор на эту тему у наших друзей на сайте журнала «Фома», а так же на радиостанции «Говорит Москва». Это был «Русский взгляд». «Русский взгляд» - это о России, что будет дальше - увидим.