Александр Кусиков: «Слышу звон бубенцов издалёка…»

К 120-летию поэта есенинской плеяды.


В Париже 20 июля 1977 года скончался Александр Борисович Кусиков. Это имя было памятно разве что искушённым читателям, а ведь в революционное и послереволюционное время он начинал играть заметную роль в литературной жизни России.

Настоящая фамилия Кусикова – Кусикян. Он родился 17 (29) сентября 1896 года в кубанском городе Армавире, в многодетной армянской семье, занимавшейся торговлей. Правда, в дальнейшем Сандро Кусикян всячески поддерживал легенду о своём якобы черкесском происхождении: ходил в бурке, военном френче, черкеске, галифе и высоких сапогах. Это, в общем-то, было вполне естественным для участника Первой мировой войны, драгуна Северского полка. Кусиков получил ранение в бою, после Февральской революции был назначен военным комиссаром Анапы, а в период становления Советской власти служил в Красной Армии, где до начала 1921 года командовал отдельным кавалерийским дивизионом в Москве.

Всё это время Александр Борисович активно занимался литературной работой. Из-под его пера в 1918-1924 годах вышло вместе с переизданиями более двух десятков стихотворных сборников, в том числе и с весьма экзотическими названиями: «Зеркало Аллаха», «Сумерки», «Коевангелиеран», «Поэма поэм», «Коробейники счастья» (совместно с В. Шершеневичем), «В никуда», «Джульфикар», «Жемчужный коврик» (совместно с К. Бальмонтом и А. Случановским), «Искандер Намэ», «Аль-Баррак», «Птица безымянная», «То, чего нет в Коране», «Рябка», «Песочные часы».

Весной 1919 года Александр Кусиков вошёл в литературную группу «Орден имажинистов», где организовал «Лавку поэтов», занимался издательской деятельностью. Кстати, в московском издательстве «Имажинисты» в 1921 году и увидел свет совместный сборник Александра Кусикова и Сергея Есенина «Звёздный бык». А спустя год там же вышла книга «Конский сад» с участием и других представителей этого литературного течения. Бывшего кавалерийского комдива избрали заместителем председателя Всероссийского союза поэтов.

Но в январе 1922 года Александр Кусиков при содействии тогдашнего наркома просвещения Анатолия Луначарского выехал в заграничную командировку и поселился в Берлине. Здесь поэт занимал крайнюю антиэмигрантскую позицию, открыто говорил о своей преданности Октябрьской революции, за что и получил прозвище «чекист». За границей он сотрудничал в газете «Накануне» и литературном приложении к ней, выступал на творческих вечерах с Алексеем Толстым, Мариной Цветаевой, Игорем Северяниным, Владимиром Маяковским, Сергеем Есениным. Дружба недавних участников имажинистской группы продолжалась. Когда Сергей Есенин с мая 1922 до августа 1923 года находился за границей, то тесно общался с Александром Кусиковым, о чём писали в своих воспоминаниях Максим Горький и Наталья Крандиевская-Толстая. Оба поэта невольно оказались свидетелями грандиозного скандала, учинённого знаменитой танцовщицей Айседорой Дункан в берлинском семейном пансионе на Уландштрассе.

В 1924 году Кусиков поселился в Париже, где активно занимался литературно-организаторской деятельностью, участвовал в работе группы «Через», в создании общества «Друзья России». Произведения поэта выходили в то время в переводах на немецком, французском языках, на идиш. Кусиков много раз собирался вернуться в Россию, но не смог. В своих письмах поэт признавался: «Страшит меня одно: не забывают ли меня или не забыли ли уже в России. Это одна из больших моих трагедий… Вне России печататься на русском языке не хочется и неинтересно».

***
Влюблённый вечер.
В тиши галантной
трепещет сонно весенний запах.
Вином заката обрызган запад.
В дыму кабацком остыл талант мой.
Недалеко так и до острога.
Мой храм окутан густым туманом.
А мне осталась одна дорога –
всё по вокзалам,
по ресторанам.
Ах, дорогая,
что дальше будет?
Нет, не уйти нам от горькой встречи.
Моя удача меня забудет.
Прощальный ветер погасит свечи.
О дорогая,
о недотрога!
Как стонут страсти в раскате пьяном!
А мне осталась одна дорога –
всё по вокзалам,
по ресторанам.
Куда стучаться,
во всём отчаясь?
Ох, на воротах крепки запоры!
Иду сквозь город,
опять качаясь, –
и глухо лают его заборы.
Настроить лиру,
поверить в Бога,
порвать с богемой давно пора нам.
Но мне осталась одна дорога –
всё по вокзалам,
по ресторанам!
Влюблённый вечер.
В тиши галантной
трепещет сонно весенний запах.
В дыму кабацком остыл талант мой.
Вином заката обрызган запад.
И жить немного,
совсем немного.
Не затянуться кромешным ранам.
А мне осталась одна дорога –
всё по вокзалам,
по ресторанам...

2

После отъезда Есенина из Европы в Америку и возвращения оттуда, он написал Кусикову письмо, где выразил своё отношение и к жизни в Штатах, и к положению в России: «Сандро, Сандро! Тоска смертная, невыносимая, чую себя здесь чужим и ненужным, а как вспомню, что там ждёт меня, так и возвращаться не хочется… Тошно мне, законному сыну российскому, в своём государстве пасынком быть. Надоело мне это… снисходительное отношение власть имущих, а ещё тошней переносить подхалимство своей же братии к ним… Я перестаю понимать, к какой революции я принадлежал…»

Александр Кусиков в статье, посвящённой памяти Сергея Есенина, сказал о друге откровенные слова: «… запад и заокеанские страны ему не понравились. Вернее, он сам не хотел, чтобы всё это, виденное им впервые, понравилось ему. Безграничная, почти слепая, есенинская любовь к России как бы запрещала ему влюбляться».

О близости отношений двух этих поэтов говорит и то, что Есенин посвятил первые публикации стихотворения «Душа грустит о небесах…» в журнале «Жизнь и творчество русской молодёжи» и цикла «Москва кабацкая» в авторском сборнике «Стихи скандалиста» именно Кусикову. В одном из вариантов произведения «Пой же, пой! На проклятой гитаре…» были такие строки:

Пой, Сандро! Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.

А что же мог петь Кусиков заветному другу? Скорее всего, свои популярные романсы «Обидно, досадно» и «Бубенцы». Строки этих произведений были написаны Александром Кусиковым ещё в 1916 году. Романс «Обидно, досадно», правда, в изменённом виде вошёл в репертуар Юрия Морфесси и ансамбля «Братья Жемчужные». А знаменитые «Бубенцы», положенные на музыку композитором Владимиром Бакалейниковым, пелись в ХХ веке и поются поныне многими российскими певцами:

Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль;
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль.
Пусть ямщик свою песню затянет,
Ветер будет ему подпевать;
Что прошло – никогда не настанет,
Так зачем же, зачем горевать!
Звон бубенчиков трепетно может
Воскресить позабытую тень,
Мою русскую душу встревожить
И встряхнуть мою русскую лень!
Слышу звон бубенцов издалёка –
Это тройки знакомый разбег,
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.

При этих словах так и видятся пляшущие «на проклятой гитаре» в полукруг пальцы «последнего, единственного» есенинского друга Александра Кусикова, который тоже сумел спеть свою песню.

Владимир ХОМЯКОВ,
г. Сасово