«Он пал, как боец за русскость, русскую культуру, духовность»

3 августа 1921 года по обвинению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева» был арестован русский поэт Николай Гумилев. 

24 августа вышло постановление Петроградской ГубЧК о расстреле участников «Таганцевского заговора» (всего 61 человек), опубликованное 1 сентября с указанием, что приговор уже приведён в исполнение. Гумилёв и ещё 56 осуждённых, как установлено в 2014 году, были расстреляны в ночь на 26 августа. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно. 

О «Таганцевском заговоре» существуют две основных версии, отмечает Regions.ru. Первая – что никакого заговора не было, а Петроградская боевая организация «была создана искусственно следственными органами из отдельных групп спекулянтов и контрабандистов». Из этой версии исходит постановление о реабилитации ее участников, принятое в 1992 году. Для сторонников этой точки зрения Николай Гумилев – невинная жертва режима. 

Вторая версия называет первую «оскорблением памяти людей, участвовавших в движении сопротивления тоталитарному режиму», организацию считает реальной, а участие в ней – доблестью, а не преступлением. Для ее сторонников Гумилев рыцарски погиб за то, во что верил, и один из символов борьбы исторической России с большевизмом. 

«Как вы относитесь к творчеству Николая Гумилева? Какая из двух версий его гибели кажется вам более правдоподобной?» - с такими вопросами корреспондент Regions.ru обратился к священнослужителям.

Протоиерей Михаил Дудко, главный редактор газеты «Православная Москва», считает, что «Гумилева все-таки нельзя назвать религиозным поэтом – как, впрочем, и многих других поэтов того периода».

«Люди, жившие на переломе эпох, по-разному относились к происходившим в стране переменам, к революции, и не всегда сразу вырабатывали свою позицию. Николай Гумилев если и не состоял в организации, которая занималась реальной борьбой с революционерами и с новым режимом, по крайней мере, относился к этому режиму скептически – в отличие от многих других деятелей культуры и искусства того периода. Сказать, что он придерживался позиции "религиозного сопротивления" я, конечно, не могу – эта тема не преобладала в его творчестве. Однако понятно, что идеи и убеждения, которые он защищал, гораздо больше подходят религиозным людям, нежели пришедшим им на смену. В этом смысле Гумилев, конечно, защитник традиционных ценностей, среди которых и религия», - отметил священник. 

«Мне сложно оценивать исторические факты, доказывавшие или опровергающие его участие в контрреволюционных действиях. В любом случае, Гумилев и подобные ему люди – мученики, но не с религиозной, а со светской точки зрения. Их, конечно, забывать нельзя, и следует всячески почитать», - заключил отец Михаил.

 

Протоиерей Александр Кузин, клирик храма Космы и Дамиана в Шубине, отметил, что «в период революции, после нее и в советское время были страницы героические и славные, - но, к сожалению, и позорных хватает». 

«Я восхищаюсь творчеством Гумилева, очень люблю его как поэта, великий человек нашей эпохи. Думаю, обвинение было формальное, а уничтожение великого поэта России Серебряного века - как раз позорная страница истории того периода. Безусловно, никакого отношения к политическим заговорам он не имел, просто потому что он поэт, человек другого сорта. А формально привлечь его у большевиков желание было очень большое, потому что он был идеологическим противником власти», - отметил священник. 

«Жаль, что он не успел дожить до того времени, когда время военного коммунизма, идеологической борьбы с наганами в руках закончилось. И погиб он как гражданин России, не как заговорщик и борец с режимом. Да и не было никакого режима, была полная анархия, и он в этой анархии пытался найти какие-то скрепы, маяки, опоры для думающего человека, чтобы просто не сойти с ума и жить деятельной жизнью гражданина и христианина. И то, что он оказался под этим молохом, говорит о том, что он жертва не режима, а процесса разрушения устоявшегося векового порядка в России. И он стал жертвой революционного военного коммунизма», - продолжил отец Александр. 

«Я благодарен ему за его вклад в Россию в период смутного времени, он помог нам понять происходящее в то время. Ведь еще не произошло то, что было уловлено Булгаковым в "Собачьем сердце" и в "Белой гвардии". А если бы он дожил до этого времени, то встал бы с ним в один ряд, был творцом переустройства мира и нашел бы в нем достойное место. Но он пал, как боец за русскость, русскую культуру, духовность в схватке времен военного коммунизма», - подчеркнул священник.

 

Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря на Новослободской, заявил, что у него нет неопровержимых данных, чтобы безоговорочно принять ту или иную версию. 

«Но, несомненно, Николай Гумилев был бесстрашным человеком, и мог пожертвовать своей жизнью за идеалы, которым он служил. С другой стороны, смешно устраивать в 1921 году какие-то заговоры - да еще и в Петрограде, когда в правительство находится в Москве. Чего можно было добиться каким-то терактом? Это больше похоже на провокацию, которую устроили большевицкие "спецслужбы", избавляясь от инакомыслящих людей, пользующихся авторитетом в обществе», - отметил священник. 

«А как поэт Николай Гумилев очень талантлив, его творчество яркое, самобытное, и я думаю, его необходимо серьезно исследовать. По ряду причин это исследование в свое время не было проведено, а сейчас, быть может, не находится достойных исследователей. Большая трагедия, что Россия лишилась такого поэта», - заключил отец Александр.

 

Священник Николай Святченко, председатель Отдела по миссионерской, молодежной и катехизаторской работе Гатчинской и Лужской епархии Санкт-Петербургской митрополии, отметил, что, «безусловно, Николай Гумилев талантливый человек, многие его произведения уже стали классикой». 

«Нам известна и трагедия его жизни, но различные гипотезы на сей счет не позволяют сделать единственно верный вывод о смерти поэта. Одни историки полагают, что "Петроградская боевая организация Таганцева" существовала, приводя свои аргументы. Другие, отрицающие ее существование, уверены в своей правоте. В любом случае Николай Гумилев был врагом режима, неугодным человеком, и, пожалуй, не так уж важно, существовала ли на самом деле эта организация. Наверное, если бы она просуществовала некое время, он бы в нее вступил», - продолжил он. 

«Но это не методы цивилизованной страны – расстреливать противников режима. Большевицкая власть использовала для подавления инакомыслия крайне жесткие, негуманные меры. Об этом нужно помнить - такое не должно повториться. Каждый человек должен иметь возможность открыто выражать свое мнение - тем более, если им движет патриотизм, любовь к своей стране. Наверное, Николай Гумилев мог бы создать еще немало замечательных произведений, но Господь отмерил ему такой срок, и, наверное, бессмысленно думать о том, что было бы, останься он жив», - заключил священник.

 

Священник Петр Коломейцев, декан психологического факультета Православного института св. Иоанна Богослова Российского православного университета, заявил, что ему известно и о третьей версии – «Гумилев был сотрудником большевистской разведки, и в ней он играл роль осведомителя». 

«А расстреляли его просто потому, что режим тщательно убирал все следы. Или же Гумилев недостаточно скомпрометировал эту организацию, не набрав на нее компромата. И все-таки мы оцениваем Николая Гумилева по его творчеству. В то время, когда он жил и творил, шла борьба с инакомыслием, самостоятельно творчески мыслящими людьми, и для меня Гумилев - в одном ряду с Мандельштамом и Цветаевой. Он просто жертва режима», - продолжил он. 

«Мне кажется, что на самом деле ни Гумилев, ни Мандельштам, ни Цветаева никакого вреда режиму не причиняли, но из-за самостоятельности мышления, яркого творческого потенциала представляли угрозу, так как шли вразрез с общей моделью оболванивания всех и вся. Общеизвестно, что творческие личности считались опасными, так как пользовались популярностью в обществе, вызывали уважение. Если их взгляды не удавалось "стерилизовать", они становились опасными. И к таким творческим, свободомыслящим людям я бы еще отнес Есенина и Маяковского», - заключил священник.

 

Священник Андрей Постернак, директор Традиционной гимназии, кандидат исторических наук, отметил, что творчество Гумилева – «очень серьезный вклад в поэзию Серебряного века». 

«Безусловно, поэт сыграл большую роль и оказал серьезное влияние на развитие современников, да и всей отечественной литературы. И нельзя не вспомнить творческий супружеский союз с Анной Ахматовой. А с другой стороны, он был человеком, который в личной жизни, видимо, был не очень счастлив, и в определенном смысле он не то чтобы был оторван от реальности, но жил в собственном мире и был далек от проблем связанных с политикой. Это хорошо видно по его творчеству, расцвет которого приходится на Первую мировую войну, революционные годы. В первую очередь он писал о том, что волновало его самого и составляло часть его внутреннего мира. В своем творчестве он отходил от натуралистичной действительности», - продолжил о. Андрей.

«Так что мне кажется, он не мог быть крупным участником политического заговора, хотя и не разделял идей большевиков. Возможно, он знал о заговоре и как офицер, человек чести и порядочности, не мог выдать товарищей, и таким образом пострадал», - заключил священник.

 

Протоиерей Игорь Шумилов, настоятель Воскресенской церкви д. Васильевское Рузского р-на Московской области, отметил, что к творчеству Николая Гумилева относится с большой любовью. 

«В юности он был моим любимым поэтом. Конечно, странно и неприятно слышать о принадлежности его к "отдельным группам спекулянтов и контрабандистов". Не такой это был человек. Думаю, нельзя считать, что историческая правда в деле "Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева" (ПБО) установлена. Но боюсь, что правду мы не узнаем - известно, что из 253 томов следственного дела исследователям доступно лишь три тома, а 250 томов по-прежнему засекречены. Как можно говорить о правде в такой ситуации?» - задается вопросом священник.