Об экономике здравого смысла, финансовой войне и победе

Против российской экономики ведется затяжная финансовая война, где главными орудиями выступают манипуляции с курсами иностранных валют. 

Речь идет о войне гибридного типа, которую режиссируют не только извне, но и изнутри. 

Не случайно советник Президента России Сергей Глазьев винит в происходящем крупные банки, которые занимаются кредитованием спекулянтов. Вот как Глазьев объясняет их действия: 

«Это (нестабильность на бирже — ред.) выгодно тем, кто кредитует спекулянтов. Это крупные банки. Они на этом получают большую мзду, благодаря высоким процентным ставкам. Да и сами банкиры пускаются в валютные спекуляции, потому что если у вас много денег и вы контролируете рынок, то нет никакого риска». 

По словам академика Глазьева, можно «довольно легко обваливать валюту, снимать сверхприбыль с падения курса рубля, затем с рынка уходить, ждать, когда рубль поднимется стихийно, потом снова его повалить». 

«По нашим оценкам, только на обрушении курса рубля в конце 2014 года спекулянты положили в карман порядка 15 млрд. долларов сверхприбыли, заранее договорившись и заранее спланировав свои операции именно таким образом. Рынком завладели спекулянты. 95% операций на бирже делают спекулянты», — отметил он в эфире радиостанции «Говорит Москва». То есть формируется порочный круг, который порождается не только жадностью, но и стремлением заполучить власть.

Схожую картину можно наблюдать и в Китае, где спекулянты греют руки на колебаниях валютных курсов. 

Председатель КНР Си Цзиньпин призвал покончить с «трейдерами-вредителями», которых будут вычислять и сажать за решетку. Китайцы не церемонятся в таких случаях, поскольку с июля 2015 года национальный рынок акций уже потерял $ 728 млрд. Как говорится, такие деньги на дороге не валяются. Задача стоит непростая — к концу десятилетия Коммунистическая партия обещает помочь 50 млн граждан в преодолении «черты бедности».

Опыт японского минфина в борьбе со спекулятивными атаками на иену показывает целесообразность повышения эффективности работы правоохранительной системы, в рамках которой предусматриваются аресты трейдеров, нарушивших закон. Там это приводит к скорой стабилизации ситуации на валютном рынке.

Что касается России, то логика внешней управляющей силы проста: сначала она стремится максимально ослабить национальную валюту, опускает ее «до плинтуса», а потом в этой же стране начинает стихийно скупать сырьевые активы, которые с легкостью получает в обмен на твердую валюту. 

А если американцы или, например, британские банки не хотят рисковать, то они просто начинают кредитовать спекулянтов, которые гарантируют скорейшую «отдачу». Ситуация на финансовом рынке — искусственное явление, о чем недвусмысленно заявляет даже аналитик нью-йоркского офиса Deutsche Bank Алан Раскин, отмечая, что рубль — одна из самых недооцененных валют по системе оценки BEER.

Одним из ярких свидетельств существования т.н. внешней управляющей силы служат рекомендации нашим денежным властям со стороны МВФ как инструмента финансово-политического давления на государство. 

И наш финблок по-прежнему им следует, ослабляя суверенитет и создавая прямую угрозу национальной безопасности (отказ от валютных ограничений на трансграничное движение капитала, отказ от суверенной финансовой политики и привязка эмиссии национальной валюты к приросту валютных резервов, приватизация госсобственности в т. ч. иностранным капиталом, отказ от регулирования цен и планирования и т. д.). 

При этом подходы МВФ отличаются избирательностью и двойными стандартами. Достаточно сопоставить недавние рекомендации для России и США. Нам процентные ставки поднимать (в России они втрое превышают рентабельность обрабатывающей промышленности), им — не поднимать; нам нельзя печатать деньги для финансирования дефицита бюджета, а в США и Европе это норма.

Парадокс состоит в том, что Банк России самоустранился от проблем в экономике, где складывается патовая ситуация. Капитаны отечественной промышленности не могут эффективно противостоять своим иностранным конкурентам, поскольку 11-процентная ставка рефинансирования в рублевой зоне делает их товары заведомо неконкурентоспособными. 

Для сравнения: в еврозоне ставка ЕЦБ приближается к 0%, а ФРС США впервые с 2008 года решилась приподнять ключевую ставку до 1,5%. То есть Россия проигрывает битву за иностранные рынки, даже не выходя на них. Стагнация вынуждает банки сворачивать бизнес, поскольку он утрачивает рентабельность. 

Только в 2015 году ЦБ отозвал лицензии у 93 российских банков. 

За неполные два месяца 2016 года право на работу потеряли еще 15 банков. В том числе и Внешпромбанк, который по величине активов входил в ТОП-50 российских банков. 

Ведь это не просто циферки на мониторе, а сотни тысяч рабочих мест, десятки отраслей, которым так и не удалось заполучить желаемое финансирование. 

Вместо самокритики Центробанк отрицает существование дефицита ликвидности в экономике. 

«Никаких проблем ни с рублевой, ни с валютной ликвидностью на российском рынке сейчас нет», — заявляет первый зампред ЦБ Ксения Юдаева. Более того, она хвалит ФРС США за «аккуратную» работу: 

«Мы видели, в первый раз, когда ФРС подняла ставку (в декабре 2015 г.), влияние на глобальные рынки и тем более на российский было минимальным. ФРС научилась очень аккуратно это делать, они заранее коммуникациями готовят рынки, в принципе, это может происходить достаточно спокойно для российской экономики». 

Такое ощущение, что Центробанк и Правительство России обитают в параллельной реальности.

Теперь ЦБ и кабинет министров критикуют не только консерваторы, но и представители либерального истеблишмента, которые занимаются венчурным бизнесом. 

«Российская экономика испытывает нехватку финансов, а любые предложения повысить уровень монетизации вызывают острую критику. Но лучшим способом борьбы с инфляцией является экономический рост, а не дефицит денег», — пишет на страницах РБК основатель консалтинговой компании Strategy Partners Group Александр Идрисов. 

По его словам, «даже если крупнейшие банки и обладают достаточной ликвидностью, то это совсем не означает, что эта ликвидность может быть доступна предприятиям». 

«Основная часть денежных средств остается „запертой“ в банковской системе», — резюмирует эксперт.

Складывается впечатление, будто нашу страну постепенно затягивают в эпицентр экономического пожара, который зарубежные «технологи» при поддержке изнутри хорошо научились переводить в политическую плоскость.

Монетарные власти страны сознательно отказываются от советского опыта. Хотя финансовая система СССР выдержала испытание Великой Отечественной войной. Так, к примеру, объем денежной массы Советского Союза в годы войны увеличился только в 3,8 раза. 

Для сравнения: в годы Второй мировой этот показатель вырос в Германии в 6 раз, в Италии — в 10, а в Японии — в 11 раз. К 1947 году в СССР были снижены цены на хлеб и муку в среднем на 12%, а на крупу и макароны — на 10%.

Более того, 28 февраля 1950 г. Совет министров СССР перевел рубль на постоянную золотую основу, отказавшись от привязки к доллару. 

«Золотое содержание рубля устанавливалось на уровне в 0,222168 грамма чистого золота. С 1 марта 1950 года была установлена покупная цена Госбанка СССР на золото в 4 руб. 45 коп. за 1 грамм чистого золота». 

А вот теперь главный «исторический сюрприз» от Сталина: согласно Постановлению Совета Министров СССР от 25 августа 1946 года («О повышении заработной платы и строительстве жилищ для рабочих и инженерно-технических работников предприятий и строек, расположенных на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке»), Центральный Коммунальный Банк обязывался «выдавать ссуду в размере 8−10 тыс. руб. покупающим двухкомнатный жилой дом со сроком погашения в 10 лет и 10−12 тыс. руб. покупающим трехкомнатный жилой дом со сроком погашения в 12 лет с взиманием за пользование ссудой 1% (одного процента) в год». 

То есть стоимость сталинской «ипотеки» составляла всего лишь 1%. 

Подобная процентная ставка — немыслимая роскошь даже для таких зажиточных стран Западной Европы, как Бельгия, Нидерланды и Люксембург, где стоимость ипотеки начинается от 3%. 

В России же сегодня самое льготное предложение на рынке — 11,4%. Причем такие комфортные условия получают лишь те, кто подходит под критерии «государственной поддержки».

Что делать? Менять макроэкономическую политику, принимать назревшие кадровые решения в финансово-экономическом блоке правительства. Без рывков, чехарды и волнений. Но взвешенно и планомерно приводить в движение механизм суверенизации отечественной финансовой системы. 

Смена модели подразумевает, в частности, альтернативную существующей схему ипотечного кредитования, запрет на кредитование граждан России в иностранной валюте (дабы искусственно не создавать спрос на доллары), понижение ключевой ставки ЦБ, возвращение Банку России функции регулятора с целью реализации главным финансовым институтом страны своих конституционных обязанностей по обеспечению стабильности национальной валюты и многое другое…

Комплекс мер давно разработан авторитетными отечественными экономистами. Надо делать. Это и есть главное противоядие проектам искусственной дестабилизации ситуации в России и сценариям запуска управляемого извне госпереворота. 

А ключи к машине разрушения наши зарубежные «партнеры» неустанно продолжают подбирать, работая на системной основе, и было бы наивным полагать, что у них нет точек опоры внутри страны.

Здравый смысл нам диктует волю к победе.