«В лесной глуши, на север, за Рязанью/Меня поймало первый раз оно……» - к 100-летию К. Симонова

28 ноября исполняется 100 лет со дня рождения Константина Симонова (1915-1979).

С поэтическим творчеством Константина Симонова я познакомился в конце мая 1971 года, когда завершал учёбу в девятом классе. Именно тогда в моих руках оказалась только что изданная тоненькая книжица «Вьетнам, зима семидесятого». Навсегда запомнились строки: «… Не пишется проза, не пишется, и, словно забытые сны, всё рифмы какие-то слышатся оттуда, из нашей войны. Прожектор, по памяти шарящий, как будто мне хочет помочь – рифмует «товарищ» с «пожарищем» всю эту бессонную ночь…» А вскоре в «Хрестоматии по литературе» для десятого класса прочёл я самые известные симоновские стихотворения: «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…», «Жди меня…», «Родина». Но тогда и представить себе не мог, что пройдёт два с половиной года и мне доведётся побывать на встрече с выдающимся писателем.

Стоял февраль 1974-го. Константин Симонов приехал в составе творческой бригады в Рязань, где когда-то провёл свои детские годы. Одна из встреч с читателями состоялась 21 февраля в актовом зале пединститута. Её ведущий, тогдашний парторг этого учебного заведения Леонид Чекурин предоставил поочерёдно слово поэтам – рязанцу Анатолию Сенину и ростовчанину Николаю Скрёбову, а также литературоведам – Сергею Кошечкину и Игорю Гаврилову. Выступление последнего было посвящено истории создания стихотворения Константина Симонова «Родина». Оказалось, что произведение с подобным названием было опубликовано ещё в 1940 году, в сдвоенном, майском-июньском номере журнала «Литературный современник». Вот текст первого варианта этого стихотворения:

Дойдя до трёх великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Вся в чёрных обручах меридианов.
Огромная земля. Огромная вода.

Но есть ещё, есть родина другая,
Боясь так громко называть её,
От посторонних глаз оберегая,
Считаем мы за близкое своё

Клочок земли, припавший к трём берёзам,
Далёкую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

К нам это чувство, словно приказанье,
Не позовёшь – ворвётся всё равно.
В лесной глуши, на север, за Рязанью
Меня поймало первый раз оно…

Песчаные заплаты побережий,
Речных излучин синяя дуга,
Владимирский сосновый бор медвежий,
Заокские поёмные луга.

И каждый раз, сюда вернувшись снова,
Я знаю: можно голодать, страдать,
Но эту реку, этот бор сосновый
При жизни никому нельзя отдать.

Не правда ли, некоторые строки кажутся знакомыми? Получилось так, что та давняя публикация ещё раз подчеркнула жизненную и творческую связь знаменитого писателя с землёй рязанской. И связь неразрывную. Именно тогда, в феврале 1974 года, он произнёс знаковую фразу: «Для меня Рязань – очень многое в жизни». А в беседе с Игорем Гавриловым о творческой истории стихотворения «Родина» Константин Симонов подтвердил: «Да, это Солотча тех далёких, теперь уже довоенных лет».

Но после вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз в судьбе всей нашей страны произошли большие перемены. Как отмечал рязанский литературовед Игорь Гаврилов, «в грозном сорок первом поэт Константин Симонов возвращается к работе над стихотворением «Родина». Сама жизнь требовала усилить патриотическое звучание мотива защиты Отечества от врага. Сапоги гитлеровских солдат топтали землю Белоруссии, Смоленщины. Фашистские танки рвались к Москве. Именно тогда и были написаны строфы, в которых создан впечатляющий образ защитника Родины, встающего на врага с последней гранатой… В переработанном, ставшем каноническим, варианте Константин Симонов возвращает читателя к ключевому образу стихотворения: трём берёзам – символу кровной связи человека с Родиной. Так из конкретных впечатлений, вынесенных поэтом из «лесной глуши, на север, за Рязанью», рождается образ, вбирающий в себя всю её: от трёх великих океанов до трёх берёз, которые «при жизни никому нельзя отдать»:

Вот пример воистину требовательного отношения к себе взыскательного мастера, каким был Константин Симонов! В тот памятный вечер он рассказывал о своём литературном пути, творческих планах, прочёл известные стихотворения военных и послевоенных лет.

А когда Константин Михайлович закончил выступление и было объявлено, что вечер завершён и пора расходиться домой, то в переполненном зале никто не шелохнулся. Мы замерли, мы были поражены тем, что нам довелось сейчас увидеть и услышать. Несколько минут продолжалось это молчаливое ожидание. Затем Константин Михайлович, улыбаясь, пожелал нам успешной учёбы и спокойной ночи (было уж десять часов вечера). Только тогда все стали покидать зал. Кто-то побежал за автографом…

Уже после безвременной кончины Константина Симонова и взволновавшего сердца его почитателей известия о том, что писатель завещал развеять свой прах над Буйничским полем под Могилёвом, где в июле сорок первого принял самый памятный для себя бой Великой Отечественной, мной были написаны такие строки: « Не тлеть во гробе ли, во склепе, не меркнуть павшею звездой. Так пусть взлетит гранитный пепел над охладевшей бороздой. Взлетит над полем бесконечным – под вечер или поутру – и здесь взойдёт огнём предвечным, окаменевшим на ветру».

Бесконечное поле боя Родины нашей… И возникающий вновь и вновь образ её защитника, никому при жизни не отдавшего последнюю пядь отчей земли.

Владимир Хомяков,

руководитель Сасовского литературного клуба «Первая строка».