Что за страшный зверь ЮЮ?

Заметки дилетанта о ювенальной юстиции

 Для людей, привыкших к постоянно бубящему над ухом радио, общению с мерцающим экраном телевизора или к прыжкам по блогам Интернета термин «ювенальная юстиция» давно уже на слуху и даже более или менее понятен. Для тех же, кто вообще никогда ничего не слышал об этом понятии, эти заметки, возможно, послужат хотя бы одной из первых ознакомительных версий.

При этом само собой подразумевалось, что вся эта масса работы должна проводиться в рамках Европейской социальной хартии, закрепляющей ряд общественных прав человека, а также на основе ратифицированной Конвенции о правах ребёнка и её положений, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. В процессе законодательного обоснования процесса, в 1998 году принят Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации», в котором введено понятие «дети, находящиеся в трудной жизненной ситуации», к которым, в частности, были отнесены дети, проживающие в малоимущих семьях; дети с отклонениями в поведении, а также дети, жизнедеятельность которых объективно нарушена в результате сложившихся обстоятельств и которые не могут преодолеть данные обстоятельства самостоятельно или с помощью семьи.

Принятая же в 2008 году глава 22 Семейного кодекса РФ предусматривает изъятие из семей детей, «находящихся в трудной жизненной ситуации», признавая их оставшимися без попечения родителей, с последующим их помещением в специальные учреждения для устройства в новые семьи.

Со временем все эти государственные потуги получили крайне отрицательную оценку значительной части российского общества, в связи с чем термин «ювенальная юстиция» потерял свое первоначальное и вполне невинное значение и ныне под ней понимается использующаяся в судебных система многих зарубежных стран (именно так!) система, основанная на искусственном разделе юриспруденции, связанной с делами несовершеннолетних и «защитой» прав детей и подростков.

Опасения по поводу внедрения ювенальных технологий (термин, получивший распространение с 2008 г.) у нас в стране связаны в основном с тем, что принципы действия существующей  за рубежом системы детских воспитательных учреждений, там называемых приютами, а у на в стране – деликатно детскими домами, мягко говоря, не вполне соответствуют декларируемым там же правам человека, в частности, ребенка.

При этом любому человеку, даже совершенно не включенному в сферу действия СМИ, но обладающему критическим мышлением, ясно, что любой приют просто неизбежно должен стать (и частенько многие из них становились) объектом, рассматриваемым криминогенными структурами, дейстующими в сфере торговли «живым товаром» (между прочим, одной из пяти самых доходных в мире областей бизнеса наряду с торговлей оружием, антиквариатом и наркотиками, а также строительством) как часть сферы деятельности, принадлежащей им «по закону» (либо «по понятиям» – кому как нравится).

В том числе представителями общественности и правозащитниками высказывались  мнения о том, что ювенальная юстиция способна разрушить институт семьи и может спровоцировать коррупцию со стороны чиновников, что дало высказывающимся в этом духе моральное право говорить уже о «ювенальном фашизме» (см., например, работы финского активиста Йохана Бекмана). Такие опасения были даже поддержаны президентом РФ Владимиром Путиным, который, выступая в начале февраля 2013 года на съезде родителей России в Москве, пообещал учесть позицию общественности при принятии закона о ювенальной юстиции, непродуманное внедрение которого, по мнению главы государства, может спровоцировать коррупцию.

Поэтому вообще-то не явилось неожиданностью, когда 23 декабря 2013 года Госдума в окончательном чтении приняла Проект Федерального закона "Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации" (далее - Проект), который, по словам правозащитников, является ни чем иным, как очередным этапом законодательно поддерживаемого процесса отъема контроля над воспитанием несовершеннолетних со стороны родителей или опекунов и передачи управляющей панели полностью в руки структур, заинтересованных в указанном процессе вовсе не с нравственных, а чисто с меркантильных позиций, то бишь чинуш всякого сорта и разбора. 

Ниже попытаюсь рассмотреть положения Проекта не с эмоциональной, а, скорее, с рассудочной точки зрения, то есть, по мере сил, возможностей и образования – как можно объективнее, отбросив шелуху домысла, сплетен и слухов.

Итак, по порядку: во-первых, Проект призван заменить два ныне действующих закона: Федеральный закон от 02.08.1995 N 122-ФЗ "О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов" (далее - Закон об обслуживании инвалидов) и Федеральный закон от 10.12.1995 N 195-ФЗ "Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации" (далее - Закон N 195-ФЗ).

В Проекте декларируется, что основные планируемые изменения связаны с совершенствованием предоставления социальной помощи нуждающимся в ней слоям населения, причем положения Проекта якобы более четко по сравнению с действующим законодательством определяют основания предоставления такой помощи, виды социальных услуг, а также основания предоставления социальной помощи на безвозмездной и возмездной основе.

Первые две статьи Главы 1 Проекта являются преамбулой и в содержательном плане не содержат ничего интересного для комментария, а вот в статье 3 есть несколько интересных определений, в т.ч.:

«1) трудная жизненная ситуация – обстоятельство (совокупность обстоятельств), признанное по основаниям, определенным настоящим Федеральным законом, как объективно нарушающее или способное нарушить нормальные условия жизнедеятельности гражданина, привести в положение, представляющее опасность для жизни и (или) здоровья, последствия которого он не может преодолеть самостоятельно и требующее, на основе определения индивидуальной нуждаемости, предоставления социального обслуживания».

Очевидно, что при такой размытой формулировке суть этого термина можно толковать как угодно, что приведёт к совершенно разнличным, с точки зрения морали, этики и даже закона, результатам.

 «2) социальное обслуживание – деятельность, направленная на предоставление гражданину, признанному находящимся в трудной жизненной ситуации, услуг по социальному обслуживанию в целях нормализации условий жизнедеятельности и (или) повышения степени самостоятельного удовлетворения основных жизненных потребностей;

3) услуга по социальному обслуживанию – действие (действия) в области социального обслуживания по оказанию постоянной, регулярной, периодической либо разовой помощи гражданину, признанному находящимся в трудной жизненной ситуации в целях нормализации условий жизнедеятельности и (или) повышения степени самостоятельного удовлетворения основных жизненных потребностей (далее – социальная услуга)»;

 Далее, в ст. 4 главы 2 речь идет уже о самом предмете нормативного регулирования Проекта – об основных принципах социального обслуживания населения, каковыми являются:

«1) соблюдение прав человека, уважение достоинства личности; 2) доступность социального обслуживания; 3) обеспечение социального сопровождения; 4) осуществление социального обслуживания исходя из индивидуальной нуждаемости гражданина в социальных услугах; 5) направленность социального обслуживания на максимально возможное продление пребывания получателя социальных услуг в привычной, благоприятной социальной среде; 6) добровольность социального обслуживания или отказа от его предоставления; 7) конфиденциальность информации о получателях социальных услуг; 8) профилактическая направленность социального обслуживания».

В статье 5 провозглашается, что «социальное обслуживание осуществляется на основе признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека, в том числе в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права».

Более того, « социальное обслуживание основывается на уважении достоинства личности, носит гуманный характер, не допускает унижения чести и достоинства человека».    

Ну что ж, спорить не с чем – все мило, лояльно и основано на международных нормах права. Вопрос только в том, кем наши с вами права и свободы  будут защищены, а самое главное – как.

Далее в Проекте следует ряд статей, где все эти принципы рассматриваются более подробно, и тут уже можно встретить кое-что интересное, в частности, п.2 ст.8 гласит, что «Индивидуальная нуждаемость в социальных услугах устанавливается на основе определения условий жизнедеятельности гражданина, признанного находящимся в трудной жизненной ситуации, и является основанием для определения видов, сроков, условий и стоимости предоставления социальных услуг» (про стоимость – это лихо, хотя предыдущим законодательным актам соответствует), при этом в соответствии с положениями ст.9, «социальное обслуживание направлено на «максимально возможное продление пребывания получателей социальных услуг в привычной, благоприятной социальной среде» и обеспечивается «по их просьбе либо просьбе их законных представителей путем приоритетного предоставления социальных услуг на дому».

Затем до конца главы 2 следует присущая законодательным актам подобного типа совершенно безынформационная чепуха вроде «добровольности»,  «информирования граждан», «конфиденциальности» и пр., чего на деле субъектам подобных актов осуществить обычно не представляется возможным.      
Ну, а Глава 3 Проекта, посвященная полномочиям соответствующих органов в области социального обслуживания, просто радует. Остановлюсь на положении п.7) ст.13, который к указанным полномочиям относит «установление порядка направления граждан в специальные стационарные организации социального обслуживания» - суть его, видимо, следует понимать так, что «приду, когда захочу и, показав красивую корочку, отправлю любого члена твоей семьи туда, куда и Макар телят не гонял» (см. выше о приютах).

«2) уважительное и гуманное отношение со стороны поставщиков социальных услуг» - вообще-то довольно глупо звучит, если учесть, что именно такое отношение со стороны указанных «поставщиков» подразумевается самим их статусом, впрочем, как и остальные права «получателей» – ведь первые из них не абы кто, а органы, уполномоченные на «поставку» соцуслуг государством, т.е. априори обязанные подчиняться требованиям Гражданского законодательства РФ.

«3) получение бесплатно, в доступной форме информации о своих правах, обязанностях, видах, сроках, условиях, порядке предоставления и оплаты и стоимости социальных услуг, поставщиках социальных услуг, а также о предполагаемых результатах оказания социальных услуг;

4) объективное определение индивидуальной нуждаемости в социальных услугах;

5) выбор поставщика (поставщиков) социальных услуг в субъекте Российской Федерации с учетом индивидуальной нуждаемости и индивидуальной программы предоставления социальных услуг;

6) предоставление социальных услуг в соответствии с условиями договора о предоставлении социальных услуг, заключаемого с поставщиком социальных услуг;

 7) отказ от предоставления социальных услуг;

8) обеспечение конфиденциальности информации, предоставляемой в целях получения социальной услуги;

9) защиту своих прав и законных интересов, в том числе в судебном порядке;

10) досудебное (внесудебное) обжалование решений и действий (бездействия) должностных лиц организаций социального обслуживания в соответствии с законодательством Российской Федерации;

11) участие в формировании индивидуальной программы предоставления социальных услуг;

12) компенсацию самостоятельно оплаченных расходов за социальные услуги, предоставленные поставщиком социальных услуг в случаях и на условиях, установленных частью 5 статьи 23 настоящего Федерального закона» и т.д. и т.п.

  Далее интерес представляют следующие положения:

статья 21 о том, что «…гражданин признается находящимся в трудной жизненной ситуации по следующим основаниям:

1) частичная или полная утрата способности к самообслуживанию и (или) передвижению, нарушающая либо способная нарушить условия самостоятельного удовлетворения основных жизненных потребностей гражданина;

2) социально опасное положение, представляющее опасность для жизни и (или) здоровья, в том числе психологического состояния (наличие в семье лиц с наркотической или алкогольной зависимостью, семейное насилие, жестокое обращение с детьми и др.);

3) отсутствие попечения родителей либо опекунов или попечителей несовершеннолетних;

4) отсутствие определенного места жительства, определенных занятий, средств к существованию;

5) иные обстоятельства, объективно нарушившие либо способные нарушить условия нормальной жизнедеятельность гражданина, привести его в положение, представляющее опасность для жизни и (или) здоровья. …Перечень иных обстоятельств, относящихся к трудной жизненной ситуации, порядок признания гражданина находящимся в трудной жизненной ситуации для предоставления социального обслуживания устанавливаются нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации.

Это характерное упоминание каких-то «иных», т.е. фактически таких, которые уполномоченные чиновники субъекта Федерации сочтут нужным признать таковыми, во всех подобных актах является миной, заложенной под само основание  законности акта и вроде бы не замечаемой его создателями – конечно, вовсе не по их благоглупости, а вовсе даже наоборот – под нажимом «нужных» людей, что обычно приводит к потенциально опасным для самих чиновников судебным искам, хотя они сами, конечно, в этом вопросе имеют прямо противоположную точку зрения.

К сожалению, дальнейший комментарий из-за объема комментируемого признан комментатором нецелесообразным, поэтому, как говорится, закругляюсь.

Резюмируя, могу сказать:

любой грамотный (или имеющий активную гражданскую позицию) представитель электората (вот тоже красивое слово, которым «слуги народа» в последнее время привыкли дразнить своих «хозяев»), прочитав пресловутый Проект, поймет, что его «слуги-то» в очередной раз его же и обдурили.

Следует заметить, что родительская общественность вообще усомнилась в адекватности решения депутатов по комментируемому мной Проекту: так, еще 20 декабря 2013 года представители Общественной организации защиты семьи «Родительское Всероссийское Сопротивление» и Всероссийского движения «Суть Времени» провели экстренное совещание, посвященное сложившейся ситуации вокруг будущего Проекта, которое закончилось вынесением резолюции об очередном обращении к Президенту, которая, как мы видим, не сработала.

Итак, ювенальная юстиция продолжает бодро шагать по стране, подминая под себя хлипкое сопротивление даже самых активных в этом противодействии ей – не только представителей разнообразных родительских движений, но и самого Павла Астахова, имеющего государственную должность Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ.