Либерализация УК может привести к судейскому произволу

Госдума дала судьям право по своему усмотрению устанавливать степень тяжести преступления

Когда сценарист очень хорошего советского фильма вложил в уста своего персонажа крылатое «Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире», он вряд ли мог предполагать, что спустя десятилетия этот сарказм станет неактуален. Нашему суду уже в самом обозримом будущем волей-неволей надлежит стать самым гуманным.

Во всяком случае, больше половины пути к этому нашими законодателями уже пройдено. Депутаты Госдумы во втором чтении приняли законопроект президента Медведева, предусматривающий «либерализацию» отечественного Уголовного кодекса. Третье чтение, как говорят, обещает быть скорее техническим, т. к. рассмотрение основного количества поправок уже завершено. Ну а уж Совет Федерации под неизменно гуманным оком Валентины Ивановны Матвиенко ужель не согласится со свершившейся гуманизацией?

Всего, согласно представленному Медведевым документу, изменения касаются 237 статей действующего УК, наказание смягчено всего по 166 составам преступлений. Перестанут быть криминальными экономические преступления для тех бизнесменов, что переступили эту черту впервые. Теперь им будут грозить лишь штраф и возмещение причиненного ущерба в пятикратном размере. А поскольку дело уже будет не уголовное, а всего лишь административное, то и судимости не последует. Рецидивистам, как следует понимать из логики, отдуваться-таки предстоит по полной. Желающие могут пофантазировать, сколько может стоить «первый и последний раз» согласно соответствующему прайсу.

Перестает быть уголовщиной и клевета. Теперь прилюдное полоскание доброго имени в отхожих водах будет караться как мелкое хулиганство или распитие спиртных напитков в общественных местах. Наверное, теперь одной очень известной светской львице можно будет не просто снять видеоролик о том, что некий «главный пионервожатый» ужинает в самом дорогом ресторане столицы, но и прямо заявить, что это он едва ли не на карманные деньги своих «рядовых» так пиршествует, – и ничего ей не будет, а штраф не превысит средний размер чаевых. Хотя, объективно говоря, перевод клеветы из уголовной в административную плоскость – едва ли не единственный бесспорный момент в законопроекте.

Зато споров вокруг права судьи менять, согласно своему настроению или артериальному давлению, категорию преступления с тяжкой до средней тяжести или со средней тяжести до незначительной – хоть отбавляй. Академическая среда однозначно восстала против такой новации. На профильных кафедрах МГУ и в других уважаемых юридических вузах до последнего недоумевали, как такое вообще может быть логически, не говоря уже о невероятной коррупциогенности данного предложения. Однако оно прошло. Чай, засиделись профессора на своих кафедрах, решили парламентарии, жизни-то они не знают.

А она же не такая, как в разных умных книжках.

В беседе  глава Комиссии Общественной палаты РФ по общественному контролю за деятельностью и реформированием правоохранительных органов и судебно-правовой системы Анатолий Кучерена прокомментировал некоторые спорные моменты президентского законопроекта:

– Предполагается ввести такой вид наказания, как «принудительные работы». Подается это как прямая альтернатива тюремному заключению, т. е. уже не из дома ходить отрабатывать нужно будет, пусть и не из тюрьмы, а из некоего спецзаведения. А как насчет соответствующих мер по охране? Реально ли ее обеспечить в таких условиях?

– Я считаю, что при введении таких наказаний как раз особо нет нужды предлагать какую-то особенную охрану – автоматчиков и в том же роде. В данном случае такой вид наказания должен действовать на сознание осужденного, который должен понимать, что все могло быть и строже. В том, чтобы как-то особенно грозно стоять над душой преступника, нет необходимости, поскольку если осужденный станет как-либо уклоняться от исполнения данного наказания, будет скрываться, не исполнять решение суда, то принудительные работы могут быть просто заменены реальным тюремным сроком.

В любом случае, если человек не исполняет решение суда, уклоняется от отбывания более легкого вида наказания, то, посудите сами, как в таком случае остается поступать тем, кто ответственен за исправление осужденного? Конечно же, мера наказания может быть уже в процессе пересмотрена и ужесточена, если очевидно, что принудительные работы осужденным отвергаются, или сама работа выполняется халатно, кое-как. Хотя, разумеется, определенный соразмерный контроль над теми, кто приговорен к принудительным работам, должен осуществляться. Вообще мы ведь много говорим о том, что главная цель отбытия наказания – это исправление осужденного. Необходимо выносить приговор, исходя из соображений гуманности, справедливости и принципа неотвратимости наказания.

– В числе ярых критиков предлагаемого законопроекта выступают правоведы из МГУ и других уважаемых вузов. Они указывают на недопустимость того, что отныне судья сможет по своему усмотрению менять категорию преступления, превращая его из тяжкого в средней тяжести, например.

– Я тоже являюсь сторонником того, что должна быть изначальная определенность. Т. е. если человек совершил преступление, имеются неотвратимые доказательства, нам – юристам и обществу – должно быть понятно, как работает механизм. С другой стороны, я как практикующий юрист прекрасно понимаю, что не бывает стандартных уголовных дел, когда суду можно принимать решение по некоему отработанному шаблону.

Обстоятельства совершения одного и того же преступления всегда разные, хотя статьи в УК для всех них одни и те же. Суд, принимая решение, должен учитывать и личность подсудимого в комплексе, семейное положение, состояние здоровья и, с учетом всех этих обстоятельств, приходить к единственному мнению в части назначения наказания. С другой стороны, я понимаю и разделяю опасения возможных коррупционных последствий, поскольку допускается определенный «люфт» и не исключено принятие решения, руководствуясь не правом, а иными корыстными факторами.

Нам необходимо продумать создание механизма общественного контроля за конкретным судьей, который ведет дело, но строго в дозволенных рамках, не покушаясь на независимость суда. Мы неизбежно рано или поздно все равно придем к тому или иному алгоритму осуществления контроля за судьями, прокурорами, следователями. Нужно лишь расширять возможности общественного контроля.