Горбачев сам готовил «путч ГКЧП»

Горбачёв и сегодня ни в чём не раскаивается.

«Я и сегодня начал бы перестройку точно так же», - заявил он .  И он категорическине согласен с тем, что затеянная им «перестройка» кончилась «провалом» .

«Вы говорите - провалом?», - недоумённо ответил он вопросом на вопрос. И возразил: «"Так жить нельзя", - гласил тогда наш лозунг. "Перемен", - требовал пионер русского рока Виктор Цой».

Вот какая «логика» у Михаила Сергеевича - его просят подтвердить уже почти повсеместно признанный результат «перестройки», а он продолжает талдычить о том, что она, дескать, была «неизбежна». Выходит, появись у него и сегодня возможность повторить свой зловещий эксперимент, разрушивший великую державу и обрекший подавляющее большинство её населения на муки и страдания – он бы сделал это, не задумываясь. Как верно, видимо, говорится – «горбатого могила исправит».

Правда, Горбачёв, наверно, всё же извлёк бы кое-какие уроки из «ошибок». Например, он признался, что в апреле 1991 года, когда на пленуме ЦК КПСС партийная «номенклатура» пошла на него, как он выразился, в атаку и даже вынудила покинуть пленум, он должен был «прикрыть это дело» .

Но Горбачёв тогда на это не решился: «Да, через три часа я вернулся . Около 90 товарищей за это время уже открыли списки и записались в новую "партию Горбачева", - это раскололо бы партию. Я вступил в КПСС в 19 лет, еще школьником, от чистого сердца. Мой отец был фронтовик, дед - старый коммунист, и вот теперь я должен был прикрыть это дело? Сегодня я понимаю: да, должен был. Но ведь перед вами сидит не только, как говорят, деятель, но и абсолютно нормальный человек. Человек с совестью, и эта совесть меня всегда мучила».

Ну, уж полноте про «совесть», Михаил Сергеевич, не лукавьте - сегодня вы откровенно признаёте, что тогда «должны были прикрыть» дело своего отца и деда. Но тогда, в 1991-ом, вас, видите ли, «совесть мучила». А сейчас?

Горбачёв оправдывается перед немецкими журналистами и за другие «ошибки». Дескать, он не разобрался в личности Крючкова, которого он же сам поставил во главе КГБ и который в августе 1991-го возглавил антигорбачёвский «путч». Да и в Ельцине Горбачёв до конца не разобрался – тот оказался «властолюбцем». «Надо было отправить его послом в банановую республику, чтобы он там курил кальян - в тишине и покое!» - сетует сейчас Горбачёв.

Ельцин, как уверяет сейчас Горбачёв, попросту обманул его с Беловежскими соглашениями. Вот версия Горбачёва:

«Ельцин договорился со мной о поездке в Белоруссию - по их приглашению. И добавил, что хочет туда пригласить Кравчука - президента Украины. Он сказал: трудно будет договориться с ними о союзном договоре после результатов украинского референдума, провозгласившего независимость. Я напомнил ему, что о своей независимости заявили и все остальные республики. Но это лишь усилит их самостоятельность и ни в коем случае не мешает подписанию договора. Тогда Ельцин спросил: а что, если они будут отказываться от подписания? Какой же договор без Украины?

Думаю, сказал я, что договор обязательно будет с участием Украины. Ведь еще должен сказать свое слово Верховный Совет республики. Москва не покушается на ее независимость.

Кроме того, напомнил я ему, мы договорились о встрече у меня после твоего возвращения. На эту встречу я пригласил также Кравчука, Шушкевича и Назарбаева.

Так что Ельцин и компания действовали, по сути дела, тайно, скрыто, вопреки Конституции. Нам вся картина стала ясна уже после того, как они осуществили свой заговорщический план».

Ну, что ж, выясняется, что Горбачёв сам одобрил поездку Ельцина в Белоруссию и даже собственноручно напутствовал Бориса Николаевича. И один ли Ельцин несет ответственность за Беловежские соглашения?

Но не это даже поражает более всего. «Когда в декабре 1991 года под Брестом встретились лидеры России, Украины и Белоруссии и у вас за спиной наносили СССР смертельный удар, то заместитель главы кремлевской администрации предложил вам послать туда два-три вертолета со спецназовцами и поместить троицу под домашний арест. Почему вы этого не сделали?» - недоумевают немецкие журналисты.

Ответ Горбачёва просто поражает – особенно, если учитывать, что это говорит человек, который продолжал оставаться у руля мировой державы: «Да», - отвечает он на утверждение журналистов «что в тот момент уже нельзя было провести силовую акцию?» «Во-первых, - поясняет Горбачёв, - такие действия могли привести к гражданскому расколу, если не к гражданской войне. А этого нельзя было допустить ни при каких условиях. И во-вторых, страна оказалась в состоянии шока. Пресса молчала. Никто не вышел на улицы защищать Союз. Партийные органы бездействовали. Инициаторы роспуска Союза сделали все, чтобы Верховные Советы республик поддержали Беловежские соглашения».

Оставим на «совести» Горбачёва его сетования по поводу того, что страна, мол, не встала на защиту СССР. Страна ведь привыкла доверять власти, уполномочивая её тем самым на защиту конституционного строя. А высшая власть в стране в лице Горбачёва, видите ли, сидит тем временем в Кремле и смотрит – как поведет себя народ. Встанет грудью на защиту своего государства – тогда, глядишь, и президент СССР поддержит народ. Ну а если народ не выйдет на улицы.… Тогда, видимо, надо отсидеться в Кремле. И… свалить потом вину за развал великого государства на «безмолвствующий» народ.

Ну а самому послать спецназ в Пущу – это недопустимо. «Гражданский раскол» ведь будет - если и вовсе не «гражданская война». Спрашивается, как вообще можно допускать до власти (теми более – высшей) людей, которые органически неспособны применить для защиты граждан и конституционного строя законную силу? Что этим людям делать во власти? Пусть сразу идут рекламировать чемоданы, как это сейчас вполне успешно проделывает бывший президент великой державы.

Между тем Горбачёв с политикой порывать не собирается. «Политика - моя вторая любовь, - признаётся он . - Первая – Раиса». И продолжает: «От политики я не собираюсь уже уходить - три раза пробовал, но так и не вышло. Политика для меня - это мобилизация». Так и хочется после этого воскликнуть: «Не дай Бог России ещё одного Горбачёва».

В преддверии юбилея «путча ГКЧП» не обошел, разумеется, стороной и это водораздельное в судьбах государства событие. И рассказывая  о своей роли в «путче», Горбачёв, как это водится за ним, вновь себя оправдывает.

«Я думал, нужно быть идиотом, чтобы в такой момент пойти ва-банк, - говорит он, - ведь сметет их самих. Но, к сожалению, это и правда были идиоты. А мы - "полуидиоты", в том числе и я. За все эти годы я был измотан, устал до предела. Но мне не нужно было уезжать в отпуск. Это ошибка».

Между тем появляется всё больше подтверждений, что Горбачёв не только знал о подготовке «путча», но и сам принимал в его организации непосредственное участие. На днях своими воспоминаниями о судьбоносных для страны событиях 20-летней давности рассказал  бывший член Политбюро ЦК КПСС Юрий Прокофьев, возглавлявший в те времена московскую партийную организацию. Вот что он поведал о роли, которую сыграл в «путче» сам Горбачёв:

«События того времени — история нашей страны. История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но быть точной — должна. И я, как очевидец, как участник, имею право на уточнения. Это, мне кажется, моя обязанность.

В марте 1991 года мы вместе с О.С. Шениным (в 1990-1991 годах член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС) были у В.А. Ивашко (первый и единственный заместитель Генерального секретаря ЦК КПСС, исполняющий обязанности Генерального секретаря ЦК КПСС после отставки М.С.Горбачева) по нашим внутрипартийным делам. Раздался звонок Горбачёва. Узнав, кто у него находится, Горбачёв сказал: «Бери Олега и Прокофьева, и приезжайте ко мне в Кремль».

В Кремле мы прошли к Горбачёву в так называемую Ореховую комнату, которая располагалась между залом заседаний Политбюро и кабинетом Горбачёва. Там уже сидели за круглым столом А.И.Лукьянов (в1990—1991 гг. — председатель Верховного Совета СССР), Д.Т.Язов (министр обороны СССР с 1987 по 1991), Б.К.Пуго (в1990—1991 гг. - министр внутренних дел СССР, в 1989—1990 гг. - кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС). Из секретарей (ЦК КПСС) я заметил Г.В.Семёнову, Е.С.Строева (6). Присутствовали Г.И.Янаев (в 1990—1991 гг. - вице-президент СССР, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС) и В.И.Болдин (в1990—1991 гг. - руководитель Аппарата президента СССР). Состав был весьма необычный. Это и не Политбюро и не Секретарит, а сбор руководителей государства и партии. Шёл разговор о положении в стране.

Положение было тяжёлым. В марте бастовали шахтёры, останавливались в связи с этим металлургические заводы, и потери металлургического производства составляли примерно столько же, сколько страна потеряла в годы Великой Отечественной. Производство металла сократилось на 30%. Страна стояла накануне серьезного экономического кризиса.

Тогда, в марте 1991 года, впервые прозвучала мысль о введении в СССР чрезвычайного положения.

На совещании Горбачёв создал комиссию под руководством Г.И.Янаева. В комиссию входили все будущие члены ГКЧП, за исключением двух человек — А.И.Тизякова и В.А.Стародубцева. Это были Г.И.Янаев, Д.Т.Язов, В.А.Крючков, Б.К.Пуго, В.С.Павлов (премьер-министр СССР, О.С.Шенин и В.И.Болдин. Был включён туда и я.

По поручению Горбачёва после совещания мы перешли в кабинет Янаева, где договорились, что сотрудники Крючкова, Пуго и Болдина проработают формы введения чрезвычайного положения в стране, а затем мы встретимся и обсудим, как всё должно происходить.

Собиралась эта комиссия с моим присутствием ещё дважды — у Янаева и Язова. В принципе предложения о том, как вводить чрезвычайное положение в стране с учётом существующей Конституции, международной практики законов, были проработаны. Группа генералов, офицеров Крючкова из идеологических подразделений даже готовила воззвание к народу, которое в августе и было озвучено.

Когда проходило совещание у Язова, возник острый вопрос: Горбачёв может вести дело по принципу «вперёд-назад», потом остановится.

Как быть в таком случае? Кто-то сказал, что тогда Янаеву придётся брать руководство страной в свои руки. Он запротестовал: ни физически, ни интеллектуально, мол, не готов исполнять обязанности президента, такой вариант неприемлем.

Пуго с Язовым заявили, что вводить чрезвычайное положение они согласны только при условии конституционного решения вопроса, то есть при согласии президента и по решению Верховного Совета СССР. В ином случае они участвовать во введении чрезвычайного положения не будут.

О том, что заседания проходили, Горбачёв знал. Например, когда мы были у Язова, он возвращался из Японии и с борта самолёта позвонил Крючкову. Тот в разговоре с Горбачёвым сказал, что, выполняя его поручение, мы сейчас сидим и совещаемся.

Так что Горбачёв был инициатором разработки документов о введении чрезвычайного положения в стране, и, в сущности, почти весь состав ГКЧП сформирован им.

В марте эти материалы были на стадии черновых документов. В конце апреля Горбачёв получил все уже согласованные предложения. Тогда же он позвонил мне, советовался: положение в стране улучшается, может быть, и не надо принимать закона или постановления о введении чрезвычайного положения, а принять чрезвычайные меры, ввести чрезвычайное положение в отдельных регионах и отдельных областях?

Я с ним согласился. Когда мы обсуждали эту проблему в марте, было совершенно ясно, что ввести чрезвычайное положение на огромной территории России никаких ни финансовых, ни административных сил не хватит. Речь может идти только о введении мер в отдельных, наиболее важных отраслях промышленности, определяющих работу экономики и ряде регионов страны, в том числе Москве и Ленинграде.

Вскоре был принят окончательный документ. На основании подготовленных материалов издали Указ Президента Горбачёва о порядке введения чрезвычайного положения в отдельных регионах и отраслях народного хозяйства страны. Этот Указ был опубликован в мае, и прошёл почти незаметно.

Единственное, что мне тогда запомнилось: позвонил Горбачёв и, посмеиваясь, сказал: "Я вот с Ельциным согласовал Указ. Он дал согласие и внёс только одну поправку: Указ вводится только на год. А нам больше одного года и не надо"».